Бандитская Голгофа
Шрифт:
Саша промолчала, до скрипа сжав губы.
— Дело уже зашло очень далеко, а может зайти еще глубже, — почуяв слабину, с нотками торжества в голосе сказала Лариса. — Мало того, что тебя лишат наследства, тебя еще посадят за клевету.
— И что ты предлагаешь?
— Да нет, это ты предлагай.
— Ну-у, наследства ты меня уже лишила…
— Ты с этим смирилась?
— Не совсем.
В принципе, Саша могла бы отказаться от бизнеса, оставив себе только деньги на банковском счету. Еще она должна получить акции, которые
— Ты не вставляешь мне в палки в колеса, Годовиков соглашается, что сделка была незаконной, я получаю акции, и мы в расчете.
— Если ты получишь акции, то мне придется вернуть «Совгоснефти» пятьдесят миллионов долларов. Это большая для меня потеря. Но твой банковский счет мне их компенсирует.
— Хорошо, ты получишь свои пятьдесят миллионов, — со скрипом согласилась Саша.
— Нет, я получу все… Ты можешь уйти прямо сейчас, — с ядовитой усмешкой глядя на нее, сказала Лариса. — Ты уйдешь, но наша встреча останется. И сегодняшнее число будет значиться в договорах, которые ты уже подписала. Такая вот петрушка, сначала ты заявила на меня в прокуратуру, а затем подписала договор…
Саша снова стиснула зубы. Она ведь подписывала договора, не глядя. Возможно, там не было проставлено число…
— Ну ты и сука!
Лариса зажала ее в тиски — с одной стороны, уже подписанный договор, а с другой — показания, которые мог дать Никита.
— Тем и живу! Выбирай, или ты сейчас подпишешь договора с радостной улыбкой и в присутствии нотариуса, или я ставлю сегодняшнее число на старые договора. Во втором случае ты остаешься без акций. Годовиков откажется от своих показаний, и сделка будет признана действительной. Я остаюсь при своих пятидесяти, а ты остаешься ни с чем!
— А если я подпишу договора, акции мои?
— Я обещаю только одно, палки в колеса вставлять тебе не буду.
— Этого мало, — покачала головой Саша. — Как только сделка с «Совгоснефтью» будет признана незаконной, я сразу же подпишу договора. С улыбкой и в присутствии нотариуса.
— Это совсем не обязательно, — усмехнулась Лариса. — Достаточно проставить в договоре сегодняшнее число, и я смогу обосновать нашу сделку. Ты испугалась, что Никита своими показаниями лишит тебя наследства и отправит за решетку…
— Не забывай, я сама могу отправить Никиту за решетку! Я же знаю, кто убил Ковшова!
— Ты не знаешь, ты догадываешься. И за свою ложь ответишь. — Лариса многозначительно глянула на Макара.
Тот смотрел на Сашу холодно и невозмутимо, как полагается бездушному телохранителю. Но в его взгляде сквозила угроза. Он ведь не пойдет к прокурору доказывать свою невиновность, а просто убьет Сашу. Как убил Ковшова.
Саша вспомнила, что уже сегодня в лифте под ноги ей могла упасть граната.
— Если я все-таки прямо сейчас подпишу, ты отстанешь от меня?
— Сначала подпишешь
— Хорошо, я сделаю это, — с обреченным видом кивнула Саша. — Но ты должна отстать и от меня, и от моих акций.
— Ты получишь свои акции.
Ларисе нельзя было верить, но Саша понимала, что выбора у нее нет. Эта стерва обложила ее со всех сторон, и ей ничего не оставалось, как принять почетную капитуляцию.
Глава 20
Кофемашина — замечательная вещь: жмешь на кнопку и тут же получаешь прекрасный результат.
— Отличный у вас кофе, Лариса. — Ларионов снова сделал глоток и прикрыл от удовольствия глаза.
— Дарю! — Она легонько хлопнула рукой по кофеварке.
Следователь хотел встретиться с ней в своем кабинете, но Лариса пригласила его к себе домой. У них уже давно сложились доверительные отношения, поэтому отказываться он не стал.
— Тяжелый аппарат, — покачал он головой. — Нести надо.
— Зачем нести? Здесь пусть остается. В вашем доме.
— В моем доме? — как-то не очень удивился он.
— Пусть это будет моя благодарность за ваше содействие.
Завтра она покидает этот дом и переезжает в особняк на Рублевке. Переходящий приз снова в ее руках, и она не собирается отказываться от этого приза. И неважно, что там погибли люди…
— Не все так просто, — покачал головой Ларионов. — За Никитой остался только один эпизод, но какой! Прокопова отказалась от своих показаний, но ведь эти показания были. Плюс показания телохранителей Пережогова. И алиби у Никиты нет…
— Все зависит от вас.
— Ну, давить я на него не буду. И суд его, скорее всего, оправдает. Но я не могу выпустить его из-под стражи до суда. Пережогов — личность известная, и меня просто не поймут, если Никита вдруг окажется на свободе.
— Но ведь можно ускорить суд?
— Я бы не стал торопиться, — покачал головой следователь.
— Почему?
— Я же говорю, Пережогов был известной личностью. Плюс эта шумиха из-за акций. Нужно подождать, когда спадет волна, тогда можно будет спустить дело на тормозах.
— И долго ждать?
— Шумиха большая. Думаю, не меньше, чем полгода.
Лариса хотела, чтобы Никита вернулся к ней прямо сейчас, но, в принципе, она готова подождать.
— Хорошо, если в течение полугода Никита выйдет на свободу, этот дом — ваш, — поставила она условие.
Но Ларионов был вовсе не так прост, как могло показаться.
— Есть еще один момент, и я вам как-то уже о нем говорил… — сожалеющим тоном начал он. — У Никиты условно-досрочное освобождение, а условия он эти нарушил. Оправдает его суд или нет, он должен будет отсидеть свой год и два месяца за решеткой.