Бандитская россия

Константинов Андрей Дмитриевич

– Я ведь читал сценарий, а потому в принципе знал, что должно получиться на выходе. Иное дело, что до того, как появился окончательный сценарный вариант, с моей стороны было проделано очень много работы. Потому как изначально в нем содержались такие линии и эпизоды, появления которых на экране я просто не мог допустить. В результате в моем авторском договоре были прописаны очень занятные вещи, которые ранее, пожалуй, ни в одном подобном документе не встречались.

– Например?

– Например, то, что из сценария должны быть исключены сцены гомосексуализма с участием руководителя преступной группировки Шамана. Потому что преступный лидер гомосексуалист это бред полнейший. Исключены сионистские

аллюзии, встреча бандита-еврея и командира СОБРа(!) - еврея в синагоге. Исключены влюбленные дауны, которые должны были появляться в разных сценах фильма как видения героя… Так я зарубил некоторые оригинальные идеи создателей фильма.

– И всё же какое-то неприятное послевкусие после просмотра «Антикиллера» остается. Вы не согласны?

– А вы «Войну миров» Спилберга видели?

– Да.

– Ну и как вам? По мне, так никуда не годится. А почему так случилось? Да потому, что Спилберг принялся улучшать Уэллса, а делать этого нельзя. Я в данном случае никоим образом не сравниваю себя с Уэллсом, а Егора Кончаловского со Спилбергом.

– Не знаю, улучшал ли вас Кончаловский, но что изменял - это уж точно.

– Когда только затевались съемки «Антикиллера», я считал, что при том количестве читателей, которое у меня есть, при экранизации в первую очередь следует ориентироваться именно на них. На что киношники мне возразили - нет, ерунда это все, потому что ваши читатели нынче в кино не ходят. А ходят в него молодые ребята в возрасте от 16 до 19 лет. Киношники были по-своему правы. А в дальнейшем их правоту подтвердили все последующие события: и первый, и второй «Антикиллер» (особенно второй, который имеет сходство с моей книгой разве что в названии да в двух небольших сценах) пользовались бешеным успехом и имели хорошие кассовые сборы.

– Получается, что у молодых людей, которые книг не читают, а ходят только в кино, создалось превратное представление о творчестве Данила Корецкого. Для них ваш Лис - это только лишь крутой дядька Гоша Куценко.

– Так и есть. И они выходят из кинозала с «Антикиллера-2» со словами: «Ну, Корецкий, ну молодца, ну крутизна», хотя это кино, в принципе, никакого отношения к моей книге не имеет.

– Так, наверное, и в США точно такая же зрительская реакция на упомянутую вами «Войну миров»?

– Но ведь я ратую не за то, чтобы все американцы читали Уэллса. Я за то, чтобы Спилберг прочитал Уэллса, понял Уэллса и, поняв, снял кино так, как это написал Уэллс. А в результате мы имеем очередной голливудский блокбастер, в котором нет сюжетной линии, нет драматургии. Да, собственно, и никакой «войны миров» та м то же нет.

– Ну да Бог с ним, со Спилбергом. Давайте вернемся к вопросу о криминогенном воздействии детектива. Есть мнение, правда, в основном озвучиваемое высокими милицейскими чинами, что некоторые книги и фильмы детективного жанра якобы раскрывают формы и методы оперативно-розыскной деятельности. Далее посыл понятен: бандиты, начитавшись книжек, берут эти методы на вооружение, после чего ментам становится трудно с ними управляться.

– Меня частенько спрашивают: какие отечественные книги, в том числе детективы, вы сейчас читаете? Чаше всего я отвечаю - никакие. Но вот относительно недавно я с большим увлечением прочитал книгу Константинова «Наружное наблюдение». Так вот, это очень интересная книга. Но она же, на мой взгляд, и очень вредная. Можно долго спорить о том, насколько она вредна в практическом плане, но могу сказать, что я в своих детективах оперативную работу стараюсь не описывать. А если даже и упоминаю, то без подробностей. К примеру, я не стану раскрывать, что такое «двойная тяга», «легенда ввода» и т. д.

– И как же вы выходите из этой ситуации? Шифруетесь, используете эзопов

язык?

– Просто у меня нет потребности вытаскивать на свет Божий ведомственные тайны: ведь это не самоцель - показать «кухню» розыскной работы. Кроме того, существует профессиональная этика: посвященные люди не говорят о специфических методах при непосвященных, даже если это их друзья. Кстати, у меня был случай, когда литература и практика менялись местами. Реальные сотрудники уголовного розыска провели оперативную комбинацию, которую я описал в романе «Антикиллер-2», и получили положительный результат. Признаюсь, Что узнать об этом мне было приятно. Вообще это всегда здорово, когда ты что-то фантазируешь, придумываешь, а со временем выясняется, что ты попал в самую точку.

– А историю расстрельной команды вы целиком придумали? А если да, то насколько близко попали в точку здесь? (Речь идет о романе «Привести в исполнение», рассказывающем о специальном милицейском подразделении, сотрудники которого приводят в исполнение смертные приговоры.
– Авт.)

– Эта история придумана, хотя, в принципе, сам «процесс» происходит практически так, как это и описано в книге. А родилась эта история следующим образом: однажды, ещё в советские времена, мы вышли из ростовского ресторана. Представьте себе, время за полночь, абсолютно пустые улицы - и вдруг навстречу тебе на большой скорости несется автофургон «Хлеб». Вот с этого мимолетного впечатления у меня и начал складываться роман - по пустынным ночным улицам несется хлебный автофургон, он же «спецавтозак»…

– Абсолютно солженицынские ассоциации…

– Точно, я в романе над этим даже поиронизировал - у Солженицына «Мясо», у меня - «Хлеб». Хотя на самом деле на том борту была совершенно другая надпись.

– А какая?

– Не скажу. Так вот. После этого я буквально по крупицам принялся собирать информацию о людях, которые как-то когда-то могли быть причастны к этому ремеслу.

Найти таких людей не так просто, а уж заставить их рассказывать - и подавно (палаческий ореол от него никуда не денешься). Причем получалось так, что чем ближе человек стоял к реальности, тем меньше и неохотнее он рассказывал. Зато всякий раз, когда собеседник говорил много и охотно, на поверку выходило, что он не знал вообще ничего. Кстати, в какой-то момент мне удалось выйти на человека, который ранее был милицейским руководителем, имевшим отношение к подобной группе. Он меня тогда, помнится, всячески застращал: мол, за такую книгу сразу из органов вылетишь. Но как раз в ту пору времена изменились, и вышло так, что именно за эту книгу я получил премию МВД. Такой вот парадокс.

– Ну раз уж мы коснулись сталь щекотливой темы… Я знаю, что вы сторонник возврата смертной казни?

– А её, между прочим, никто и не отменял, это до сих пор действующий институт. И вовсе не мораторий нас сейчас удерживает и не протокол № 6 Совета Европы (к тому же мало кто знает, что он и не был ратифицирован Госдумой). С правовых позиций нас удерживает только решение Конституционного суда, согласно которому смертный приговор должен выноситься исключительно судом присяжных. Но поскольку таковые введены ещё не во всех субъектах РФ, то вроде как и смертный приговор выносить нельзя. Хотя чем ущемляются права, к примеру, якута, который убил несколько человек, но его за это нельзя расстрелять по причине отсутствия суда присяжных в Якутии, я, честно говоря, понять не могу. Тем не менее со следующего года суды присяжных будут везде, и тогда вопрос, что нам делать со смертной казнью, снова станет актуален. Народ, как известно, в большинстве своем «за». К тому же тенденции преступности ныне таковы, что отменять смертную казнь - это все равно что лупить самого себя палкой по голове. Но к какому решению мы в конечном итоге придем - я не знаю.