Бандитская россия
Шрифт:
Неудивительно, что барские замашки «красных купцов» у большинства населения вызывали неприязнь, порой доходящую до ненависти. Потому-то простой люд в основном и восхищался дерзостью и лихостью потрошителя богачей Леньки Пантелеева. Спору нет, грабил Пантелеев преимущественно буржуев (тем более что с бедняков-то и взять нечего), но стрелял он при этом всегда первым и без разбору, так что миф о «благородном разбойнике» не выдерживает никакой критики. К примеру, известен случай, когда, скрываясь с места преступления, Ленька застрелил ни в чем не повинную старушку и шофера, который под дулом пистолета помог ему уйти от преследования.
Как это всегда и случается, в какой-то момент «госпожа удача» стала отворачиваться от Фартового. Осенью 1922 года Пантелеева взяли в магазине промтоваров Бехли, когда тот примерял себе новую обувку. После этого в течение нескольких дней в притонах и малинах города задержали почти всех пантелеевских
Сбежав из тюрьмы, Ленька продолжал грабить и убивать. Только с ноября 1922-го по февраль 1923 года он убил десять человек, совершил двадцать уличных грабежей и пятнадцать вооруженных налетов. Рассказывают, что это был уже совершенно другой Пантелеев. Если раньше он не пил, был верен одной женщине (бухгалтеру из ГПУ Галочке, с которой познакомился ещё в ту пору, когда сам служил в этом ведомстве), нежно относился к сестре, то теперь Ленька пустился во все тяжкие.
Он ошивался по хазам и малинам, напивался до бесчувствия, прервал отношения с сестрой и любовницей. (Возможно, дабы не давать повода для обвинений в их адрес - ни в пособничестве, ни в укрывательстве.) Словом, складывалось впечатление, что Пантелеев как будто бы предчувствовал свой скорый конец. Так оно и произошло: в один из вечеров милиционеры, дежурившие в засаде на одной из воровских малин, что на Можайской улице, встретив Леньку, даже не стали пытаться его арестовывать. Вошедший в квартиру Пантелеев был расстрелян в упор, так и не успев выхватить из кармана всегда готовые к бою пистолеты. А вот его подельника Мишку Корявого тогда удалось взять живым.
Труп Пантелеева был выставлен для всеобщего обозрения в морге Обуховской больницы, чтобы убедить горожан, что знаменитого бандита больше нет в живых. Но и этого оказалось мало. В дальнейшем от трупа отсекли голову и установили её в витрине магазина на Невском проспекте. И лишь когда последние сомнения были окончательно развеяны, голову Фартового поместили в закрытые фонды Музея криминалистики, где она и находилась до середины 70-х годов. Потом этот, с позволения сказать, экспонат куда-то подевался и какое-то время считался утерянным. Хотя, скорее всего, о нем просто никто не вспоминал. Но в 2001 году петербургскому журналисту Виктору Бовыкину удалось отыскать сей криминалистический раритет: оказывается, голова Леньки никуда не исчезала, а все это время хранилась в подсобном помещении кафедры криминалистики юридического факультета Петербургского университета и значилась в инвентарной описи как «голова неизвестного мужчины». В наши дни она представляет собой леденящее душу зрелище: лицо легенды бандитского Питера почти разложилось, левая половина черепа вскрыта. Кстати сказать, в конце двадцатых годов русский психиатр Владимир Бехтерев, увлекшись теорией доктора Чезаре Ломброзо о преступном человеке, пытался найти в мозге кровавого убийцы какую-нибудь патологию. Но… ничего сенсационного он не обнаружил.
В городе трех революций у Леньки Пантелеева имелось немало последователей, которые также «косили» под «благородных» бандитов: грабили якобы только буржуев и в своих помыслах радели исключительно о бедняках. Неслучайно в свое время о «бандитском царе и боге» Пантелееве ходили слухи, что он был связан с эсерами и мстил большевикам за предательство революции - петроградский бандитизм периода начала НЭПа тоже был изрядно политизирован.
В 1922-1924 годах петроградскому угрозыску не раз приходилось вести опасную борьбу с такого рода «политическими» бандами. Среди них немалую известность приобрела шайка Гурова. Действовали широко, с размахом, в разных городах СССР, но главным образом в Москве и Петрограде-Ленинграде. В занятиях гуровцев ничего идейного усмотреть не возможно: грабежи как грабежи. Особенно активно и дерзко стали действовать в начале 1924 года, после смерти Ленина (случайное совпадение?). За два месяца - ограбление Центробумтре-ста в Москве, разгром касс Кожтреста, Севзапкино, Ленинградодежды в Ленинграде. Лишь в начале марта агенты угрозыска смогли задержать подозрительного субъекта, в котором кассир Кожтреста опознал одного из налетчиков. При задержанном имелись документы на имя М. В. Сизова, проживающего в доме 36/38 по Малому проспекту Петроградской стороны. Его опознали и другие свидетели,
Арестант вёл себя гордо и, когда понял, что дело его плохо, вдруг решительно заявил: он-де не бандит, он - идейный борец с большевизмом и принадлежит к партии левых эсеров. На последующих допросах идейный Сизов вел себя как партизан - соучастников (или товарищей по революционному подполью?) назвать отказался. Но милиционеры уже имели опыт работы по такого рода делам. Вычислили сожительницу Сизова, на её
Остальное было делом техники. Сожительница Сизова стала давать показания. По цепочке вышли на других участников банды. За две недели в Ленинграде были арестованы: гражданин Васильев Н. В., действительно принадлежавший ранее к партии левых эсеров, а позднее отбывавший наказание за изготовление самогона; Михеев И. П., по убеждениям анархист; укрыватель Макаров, наводчик Мельников (эти о партийной принадлежности не заявляли). Несколько человек из этой же преступной группировки были сцапаны в Москве. Наконец выследили и арестовали по месту постоянного проживания (Кавалергардская улица, дом 8) руководителя банды политических грабителей Д. А. Гурова. Он не скрывал своей ненависти к власти большевиков, а также своих левоэсеровских взглядов. Так, почти пародийно, если сравнить с июлем восемнадцатого, закончилась история последней дружины идейных борцов за свободу революционного грабежа. [52]
52
А. Иконников-Галицкий. Идейные грабители, благородные убийцы / Ваш тайный советник. 2005.
Три гудочка прогудело,
Все на фабрику идут.
А чекисты в это время
Все облаву ведут…
Если деяния Леньки Пантелеева и его последователей в сознании народа, пусть и ошибочно, ассоциировались с романтикой и неким благородством, то вот московского убийцу-садиста Петрова-Комарова в народе называли не иначе как монстром и зверем в образе человека.
До революции Петров-Комаров жил в Риге, затем работал где-то в Поволжье грузчиком. В 1917 году он добровольцем ушёл в Красную армию, где дослужился до должности командира взвода. Участвовал в расстреле белого офицера, потом попал в плен к деникинцам и, чтобы избежать наказания за расстрел, сменил фамилию. Демобилизовался в 1920 году, приехал в Москву, служил ломовым извозчиком, приторговывал краденым. Только по «официальным данным», в период с февраля 1921 года и вплоть до ареста в 1923 году Петров-Комаров совершил 29 убийств. Причем практически все эти преступления совершались по одному сценарию: убийца находил на конном рынке потенциального покупателя, представлялся продавцом лошади, заманивал жертву к себе в дом и неожиданно наносил тяжелые удары молотком по голове, тут же подставляя цинковое корыто для стока крови. По признанию самого Петрова, в момент убийства он всякий раз со смешком приговаривал некую «ритуальную» присказку: «Раз и квас». Затем труп укладывался в мешок и до следующего дня помещался в сундук. Утром убийца сбрасывал тело в Москву-реку и отправлялся на поиски новой жертвы.
Психиатров, участвующих в процессе предварительного следствия, поразило равнодушие Петрова-Комарова к совершенным им преступлениям. Это был настоящий зомби, признававшийся, что если бы ему ещё шестьдесят человек «привалило», то он бы и их завалил. Врачи признали Комарова «импульсивным психопатом с глубокой печатью алкогольной дегенерации», но тем не менее сочли способым понимать свои действия и руководить ими. Петров-Комаров был приговорен к высшей мере наказания. На суде, который вызвал «огромное стечение возбужденной публики», он, похоже, так и не осознал своих деяний и гордо заявлял: «Я теперь в Москве героем стал».
Ещё одним убийцей, гордившимся своими кровавыми «подвигами», был знаменитый Мишка Культяпый (настоящая фамилия Осипов).
На совести его банды 78 погубленных душ. Причем убивал Культяпый исключительно корысти ради. При этом он был хорошо образован, считал себя идеалистом и революционером, даже писал стихи, чаще всего посвящая их… себе любимому. Говорят, что за чрезмерную ученость он даже получил в бандитских кругах кличку Интеллигент.
Банда Культяпого гастролировала по всей России, но особо по-свирепствовала в Екатеринбурге и крупных городах Сибири. Был у Культяпого и свой фирменный криминальный почерк: перед тем как расправиться со своими жертвами, Мишка сгонял их в одно помещение, связывал веревками и укладывал тела таким образом, чтобы образовался как бы веер - ноги одного ложились на ноги другого, а туловища расходились под углом. Затем он брал в руки топор и, переходя от одного несчастного к другому, хладнокровно разбивал им головы. Как заметил профессор Гернет, «после таких убийств место совершения преступления походило на поле битвы».