Бандитский Петербург

Константинов Алексей

В начале 1996 года Кирпичева неоднократно предупреждали о возможных неприятностях и намекали на то, что он утратил чувство реальности. Похоже, что Полтинник и впрямь начал считать себя очень серьезным авторитетом. Дядя Слава пытался занять лидирующие позиции в Питере и с этой целью даже начал подтягивать в Питер казанских воров. Вообще с ворами у него были странные отношения – кто-то общался с ним, другие сторонились… Кирпич активно полез в «аптечные дела» и нефтебизнес, что не могло не обострить его отношений с москвичами и с курировавшими нефтебизнес «тамбовцами». Рассказывали, что весной 1996 года Кирпич имел серьезный разговор с Владимиром Кумариным, в ходе которого нетактично заметил: «А ты, Володя, не только руку потерял, но и голову, видать, тоже». При том что многие авторитеты давно уже не

принимали всерьез высказывания Полтинника, всем было хорошо известно, как болезненно переживал Владимир Кумарин любое напоминание о полученном им в 1994 году увечье.

В начале 1996 года Кирпич уже не чурался и политической деятельности. По некоторым данным, он даже участвовал (оставаясь в тени) в кампании по выборам губернатора Петербурга в мае-июне 1996 года. Якобы у Полтинника состоялось несколько встреч с одним из наиболее перспективных кандидатов на этот счет. Рассказывали и о неоднократных плотных контактах Кирпича с неким господином Ашеровым, который, между прочим, являлся помощником не кого-нибудь, а самого спикера Государственной Думы Геннадия Селезнева. Стремительному росту известности Кирпичева (причем во всероссийском масштабе) способствовал трогательный сюжет в программе Александра Невзорова, в котором известный репортер величал Дядю Славу «старым пиратом» и в котором Кирпич получил возможность предстать перед миллионами россиян во всем своем великолепии.

Занятно, что после триумфа в суде в 1995 году Полтинник начал вдруг трогательно заботиться о своем имидже и репутации. Он даже подал иск на одно из петербургских издательств, выпустившее книгу «Преступный мир России». Дядя Слава был оскорблен тем, что его необоснованно назвали вором, бандитом и подручным Малышева, и желал «возмещения морального ущерба и упущенной выгоды в размере пяти миллиардов рублей». Однако в народном суде Ленинского района, который был столь лояльным к Кирпичеву, это до слушания так и не дошло, потому что за три дня до первого заседания 14 июня 1996 года Кирпичев был убит в клубе «Джой». Заведение это принадлежало в свое время нигерийскому бизнесмену Лаки Ийнбору, до тех пор пока его не застрелили в подъезде собственного дома, в Купчине. Любопытно, что еще в 1993 году Лаки даже собирал пресс-конференцию, чтобы опровергнуть слухи о том, что «Джой» якобы был открыт на малышевские деньги. В этом заведении Кирпич всегда чувствовал себя уютно и в безопасности. Он заезжал туда почти каждый день, чтобы выпить бокал белого вина. В роковой вечер Дядя Слава попивал в «Джое» традиционный стаканчик и разговаривал по радиотелефону. Киллер проник в бар через боковой вход, подошел к Кирпичеву и выстрелил четыре раза из пистолета. Одна пуля пробила Кирпичеву сердце, вторая и третья вошли в шею, четвертый выстрел пришелся в стену. Убийца беспрепятственно вышел из бара, сел в поджидавший его автомобиль и уехал.

В принципе, гибель Кирпичева была закономерна. О нем давно уже говорили, что Дядя Слава – не жилец. Несмотря на то, что место Кирпича в иерархии бандитского Петербурга было весьма спорным, его смерть многие средства массовой информации расценили как еще один эпизод войны за передел сфер влияния в городе на Неве. Сам же Кирпич неоднократно говорил о том, что его хотели устранить правоохранительные органы, в частности подпольная ментовская организация «Белая стрела» – этакий «эскадрон смерти», главной задачей которого была нелегальная ликвидация преступных авторитетов. Эта версия была достаточно популярной среди братвы низового уровня в Питере, однако солидные авторитеты относились к ней с явным скепсисом. Что же могло стать истинной причиной ликвидации Кирпича? Покойный вел настолько бурный образ жизни, что имел немало врагов и по своей коммерческой деятельности, и в чисто личных делах.

По одной из версий, в его устранении могли быть заинтересованы москвичи, пытавшиеся в тот период активно вторгнуться на питерскую территорию. В частности, информированные наблюдатели намекали на то, что влезание Кирпича в аптечный бизнес очень раздражало некоторых серьезных московских людей. Кирпичева предупреждали о возможных неприятностях, но он к предупреждениям не прислушался. А в Москве в 1996 году не принято было предупреждать дважды. Эта версия, правда, слегка ослабляется тем фактом,

что на поминках по Кирпичу присутствовали в основном именно московские воры, которые кричали, что «поприжмут хвосты питерским».

По другим предположениям, Кирпичева могли «сделать» и свои, которых он просто утомил своим характером. Разлад в отношениях между Малышевым и Кирпичевым, собственно говоря, ни для кого не был секретом.

Еще одна версия причин убийства – конфликт с «тамбовскими», которых раздражали попытки Кирпича подтянуть итальянцев в нефтебизнес. Среди всех этих достаточно романтических версий присутствует и вполне бытовая и прозаическая: незадолго до смерти Кирпичев проходил чрезвычайно дорогой курс омолаживания организма, но тем ни менее он был далеко не юн, и поэтому у него появились некоторые проблемы в семейной жизни. Один из серьезнейших городских авторитетов рассказывал, что Кирпич лично ему жаловался на неверность своей молодой жены – якобы она изменила Полтиннику с охранником, да еще и родила от этого молодца ребенка. При этом известно, что на мадам Кирпичеву была записана большая часть имущества покойного. Гипотетически, конечно, можно предположить, что «скандал в благородном семействе» также мог стать поводом для устранения Дяди Славы с целью перераспределения всего «нажитого непосильным трудом».

Похоронили Кирпичева пышно. Любопытно, однако, что на отпевании убиенного в Спасо-Преображенском соборе не было ни одного крупного авторитета. После смерти Кирпича его бригада начала разваливаться по другим городским коллективам, но «кирпичевские» продолжали трогательно заботиться о своем патроне и после смерти – рассказывали, в частности, что они напрягли работников кладбища на то, чтобы на могиле у Кирпича всегда были свежие цветы, и те действительно вынуждены были перекладывать цветы с других могил на могилу Кирпичева. Один из «кирпичевских» спустя несколько месяцев рассказывал автору этих строк, что навестил однажды могилку дорогого ему человека, раскурил сигарету и воткнул ее фильтром в могильный холм. Сигарета тлела то ярче, то тише, так, будто бы Дядя Слава курил. На глазах у братка, который рассказывал об этом, чуть было даже не заблестели слезы.

Как бы то ни было, смерть Кирпичева перевернула еще одну страницу в кровавых летописях бандитского Петербурга.

Нельзя сказать, что воровской менталитет, вообще блатная («урочная») традиция, не находила и не находит поддержки среди определенных кланов в бандитском Петербурге. Так называемое блатное направление в бандитских кругах Питера во второй половине 90-х годов, конечно, осознавало новые реалии, поэтому в общем-то не чуралось участия и в бизнесе (что само по себе противоречит «чистым» воровским «понятиям»), однако при этом считало себя не столько частью бизнеса, сколько силой, призванной контролировать, регулировать этот бизнес. Одним из самых ярких представителей этого направления в Питере в 1998 году стал некоронованный уголовный авторитет Саша Акула.

Саша Акула

Настоящее его имя – Анисимов Александр Вячеславович, он родился 4 июня 1961 года в городе Приозерске Ленинградской области, в рабочей семье. Мать Саши работала маляром, вкалывала как проклятая, а отец пил – кого этим удивишь в рабочих семьях. Сестра Александра приобрела специальность штукатура, да и самому будущему Акуле дорога, казалось, была предопределена заранее – после восьмого класса он поступил в ПТУ. Однако рабочего паренька из него не получилось. Саша всегда стремился к лидерству, такие склонности часто прослеживаются у людей небольшого роста. У Анисимова небольшой рост положился на жесткий характер. Еще в детстве он в дворовой футбольной команде был нападающим…

Первый раз его судили за хулиганство в 1979 году в Красносельском районном суде Ленинграда. Интересна фактура того самого первого уголовного дела будущего Акулы. К нему, маленькому и щуплому, пристали на улице несколько здоровяков, стали насмехаться. А у Александра была одна особенность – он если начинал драться, то свирепел, терял над собой контроль. Тех здоровяков он сильно избил, а в результате оказался на скамье подсудимых. В зоне он показал себя неплохо – по блатным понятиям, естественно. Блатари разглядели в нем юношу перспективного, но делать окончательные выводы не торопились…