Банджо
Шрифт:
Первая остановка Гэса и Джима была у будочки чистильщика обуви.
— Привет, Джим, — сказал чистильщик. — Жарковато сегодня, а?
И быстро передал Джиму плотный конверт.
— Жарковато, Энди, — ответил Джим. — Познакомься. Это Гэс. Думаю, скоро Гэс будет сам обходить маршрут.
— Ты пошел на повышение?
— Что мне в жизни нужно? Бренькать на своем банджо, и больше ничего. — Джим широко улыбнулся. — Ну, нам пора двигать дальше.
Следующая остановка была в биллиардной, потом они зашли забрать причитающиеся Фитцджеральду деньги
— Боже, как противно забирать деньги, которые заработали шлюхи, — сказал Джим, когда они выходили из второй убогой гостиницы. — Большинство из этих девиц глупы как коровы, но даже некоторые из них могли бы более или менее устроиться в жизни, если б немножко подкопили деньжат. А вот это как раз у них и не получается: все, что зарабатывают, тут же приходится тратить.
— Ты говорил, что и твоя сестра занимается этим.
— Да, но по гостиницам она не шатается. — В голосе негра звучала горечь. — Она работает по вызову — ну, по телефону. Но в конце концов ее ждет то же, что и всех остальных. Будь оно все проклято!
Гэс подивился тому скрытому гневу, который, оказывается, жил в Джиме и так неожиданно прорвался наружу.
— Извини, что я упомянул об этом, — сказал Гэс. — В следующий раз, когда я чего-нибудь такое брякну, ты сразу скажи мне, чтоб я заткнулся. Или просто тресни меня.
— Да нет, все нормально. Ты ж не виноват. И секрета в этом тоже нет никакого. К тому же, я вот не уверен, что раз блядь — значит, все, кончено с ней. Среди них есть и такие, которые вовсе не самые худшие девушки в мире.
— И почему каждый не может заниматься тем, чем ему хочется? — сказал Гэс.
Джим рассмеялся — к нему вернулись его искрящийся юмор и умение принимать все удары судьбы стоически.
— Вот это мне уже приятно слышать.
— Что слышать? — не понял Гэс.
— Ну, в том, что ты сказал, есть надежда для человечества, — сказал Джим, вручая Гэсу большую сумку с деньгами, которую, до этого момента носил сам. — На, поноси это немного. Должен же быть хоть на что-нибудь пригоден такой здоровый парень.
— Конечно, давай. — Гэс протянул руку.
Он не видел, что сзади к ним подъезжает большой черный “линкольн”. Но шестое чувство, “чувство улицы” и опасности, подсказало ему: повернуть голову, оглянуться. Увидев приближающуюся опасность, он прыгнул на Джима, сбив его с ног. И в это мгновение из машины по ним открыли огонь.
— Гэс, давай за мной! — закричал Джим, перекатываясь по тротуару и на четвереньках быстро двигаясь к ближайшей двери, чтобы укрыться за ней.
Все произошло так быстро, что Гэс потом не смог бы восстановить последовательность событий.
Сумка лежала у самого бордюра — там, где ее обронил Джим, когда началась стрельба. Гэс, не вставая на ноги и чувствуя, как в нем разгорается гнев, упрямо потянулся за сумкой. Прогремел еще один залп, и пули ударили в асфальт вокруг Гэса. Джим кричал:
— Пускай забирают, драпай, дурачок!
Гэс,
Сильная отдача после каждого выстрела придавала ему уверенности — она сообщала ему, что очередная пуля ушла к цели. Одна пуля с тяжелым, глухим скрежетом ударила в борт машины, другая выбила ветровое стекло, а остальные уверенно входили в открытые боковые окна. Он стрелял увереннее и чаще, чем четыре человека, сидевшие в машине. И видел, что его выстрелы достигают цели: одно лисье лицо с большими глазами залилось кровью и исчезло, кто-то еще вскрикнул от боли, голос изнутри машины заорал: “Поехали отсюда!”. Водитель, и так явно ожидавший такого приказа, дал газу — машина, визжа шинами, рванула вперед и унеслась по улице.
Гэс прекратил стрельбу и схватил, наконец, сумку. Как быстро все произошло! Оказалось, что он расстрелял все патроны из обоих “кольтов”. Но отогнал нападавших и спас деньги!
Джим лежал, скорчившись, у какой-то двери. Возле неподвижных пальцев одной руки лежала открытая узкая бритва. Гэс подбежал к нему и осторожно перевернул на спину. Блестящий, будто выточенный из обсидиана лоб Джима был испачкан уличной пылью. Джим открыл глаза, улыбнулся краешком губ:
— Ну, Гэс, ты показал высший класс.
— Ты ранен, Джим? — спросил Гэс.
— Просто царапина. Нам надо быстренько добраться до моей сестры. Она живет совсем рядом отсюда, за углом.
Гэс поднял раненого на руки, и продолжая крепко держать в руке сумку, понес его по улице. Завернув за угол и пройдя несколько шагов, он увидел металлическую лестницу, зигзагами взбирающуюся по фасаду здания.
— Это здесь. Квартира двадцать один, — сказал Джим.
Быстро поднимаясь по ступенькам, Гэс проговорил:
— Я вызову “скорую помощь”.
— Нет, нет, не надо, Гэс, не надо! Послушай меня. Теперь придется еще объясняться с полицейскими. А пока нужно отдышаться и все обмозговать.
— Не волнуйся, я в полном порядке, — сказал Гэс, заходя в коридор и останавливаясь у деревянной лакированной двери с выпуклыми цифрами “21”. Не постучав, он повернул ручку и толчком ноги открыл дверь.
Из ванной выходила обнаженная женщина, держа в руках полотенце. Гэс успел увидеть, что она высокого роста, ему под стать, но при этом грациозна и пропорционально сложена; мелькнули соски, ямка пупка, еще влажные курчавые волосы в низу живота — и в следующее мгновение она исчезла. Да так быстро, что, учитывая его состояние, он вообще не был уверен, что кого-то видел. Дверь комнаты, куда она юркнула, плотно закрылась. Оглядевшись вокруг и увидев у стены диван, Гэс положил на него Джима.