Бангкок-8
Шрифт:
— Другим?
Фатима замолчала.
— Совершенно другим. Потерял душу. Он сам это признал. Напился, накурился ганжи и начал раздирать Библию. «Я молился о милосердии и спасении, а меня отдали в руки дьяволу, — заявил он. — Теперь мы работаем на дьявола! Может, и нет ничего, кроме дьявола, а все остальное — ребяческая чушь». Этот человек мне так и сказал — «ребяческая чушь». Он смотрел на меня и продолжал рвать Библию.
— После этого ты стал принимать эстрадиол?
— После этого мое превращение встало на рельсы высоких технологий. Эстрадиол, компьютерные программы, медицинские словари и последние сведения из
— И доктор Суричай?
— Через несколько месяцев и он тоже. Билл каждый день сидел за компьютером — всякие там диаграммы, цветные таблицы мужского и женского тела. Он отделял части, перемещал на другие места, а я стоял у него за спиной и любовно обвивал его шею руками. «Хорошо, дорогой, давай сделаем мне вот такую грудь. Все, как ты хочешь. Если пожелаешь, приделаем три груди и два лобка».
— Ты был смоделирован?
— Да, я был смоделирован. Но не возражал. С какой стати? Наоборот, мне льстило, что мой мужчина настолько увлечен моим телом. А кому бы не понравилось? Я бы согласился, даже если бы он вознамерился превратить меня в дьявола. А что такого сделал для меня Бог? — Быстрый взгляд огромных черных глаз. — Оцени, дорогой, перемену: я словно родился и вырос в аду и вдруг вознесся на небеса. Обрел любовь, дом и впервые за всю свою жизнь — чувство родства. Я вижу по твоим глазам, что ты понимаешь, о чем я толкую.
— Да.
— Когда такое испытываешь, будто летаешь по воздуху и не способен поверить собственному счастью.
— Но ты же понимал, что не соответствуешь обычному стереотипу транссексуала? У тебя не было навязчивой идеи, что ты женщина, заключенная в мужское тело?
— Чушь. Заскоки фарангов. Здесь, в Крунгтепе, все наши тела уже отданы на потребу дизайнерам. Парни на улицах готовы себе отрезать все, что угодно, и пришить все, что требуется. Мы принадлежим будущему, дорогой. Фарангам нас догонять и догонять. Вот увидишь, пройдет немного времени, и они поймут, насколько это выгодно, и перестанут заниматься всякой психиатрической ерундой.
— Однако ты не мог не понимать: настанет такой момент, и человек со скальпелем тебе все отсечет.
Фатима пожала плечами:
— Дорогой, я не очень над этим задумывался. Делал ради любви, вот и все. Ты сам вырос на улице, знаешь состояние, когда нечего терять. Да и не было никакой потери — он превратил меня в богиню.
Я выключил магнитофон. В моих ушах звучал вопрос доктора Суричая: «Кто такой транссексуал? Напичканный эстрогенами средневековый евнух?» Размышляла ли над этим в трудные минуты Фатима? Я снова запустил диктофон.
— Ты никак не связывал свое превращение с ювелиром?
— Нет. Хотя и понимал, что Брэдли брал у него деньги. Но потом Билл воспользовался его связями и занялся торговлей яа-баа. И я решил, что деньги поступают оттуда. К тому же вдруг оказалось, что у меня совсем немного времени и некогда о чем-либо беспокоиться. Надо было принимать лекарства, ходить к врачу, Биллу не давала покоя моя гортань — адамово яблоко и то, как станет звучать мой голос. В этой суете забылись даже разговоры о дьяволе. Мне кажется, свой уговор с ювелиром Билл загнал в самый дальний уголок сознания.
— И когда же ты это обнаружил?
— Дела у Билла с яа-баа пошли не так хорошо, как он предполагал. Товар поступал раз в два месяца. Мы ездили за ним в местный аэропорт. Я его сопровождал — на случай если возникнут проблемы
— Вероятно. Хотя через пять лет скорее всего выпроводили бы в Штаты. Но и пяти лет хватило бы с головой. Он шел на большой риск.
— Именно это я ему и говорил: большой риск ради маленьких денег. На том этапе я старался быть ему доброй, рассудительной супругой. Но все-таки начинал недоумевать. Доктор Суричай и его клиника стоили недешево. Но если предприятие с яа-баа и та мелочевка, которую Брэдли делал для ювелира, не давали желаемых результатов, откуда брались средства?
— Ты начал что-то подозревать?
— Но не то, что происходило на самом деле. У Билла были тайны, о которых я не знал. Какое-то время не мог решить, серьезно он говорил или нет, когда утверждал, что ювелир — дьявол или дьяволопоклонник. Даже подумал, уж не занялись ли они вдвоем черной магией? И не шантажирует ли Билл ювелира? Несколько раз прямо спрашивал, откуда берутся деньги на доктора Суричая, госпиталь, лекарства и прочие дела. Билл отвечал, чтобы я не беспокоился, мол, деньги у него есть.
— Но ты же как-то узнал?
Молчание. Она сидела на диване, я в большом кресле.
— Дорогуша, ты думаешь, это я его убил?
— Я знаю, что это ты его убил.
— He смеши. Как бы я управился со всеми этими змеями? Спустись на землю, детектив. Потребовалась бы целая армия профессионалов.
Она встала — очень по-женски, изящно, эротически, поведя ягодицами, и, судя по всему, этот жест получился у нее бессознательно. Я молча признал, что в случае с Фатимой операция имела потрясающий успех. Доктор Суричай недаром собой гордился. Глянув на ее шею снизу вверх, я заметил крохотный шрам, о котором он говорил. Я поднялся, она проводила меня до дверей. Мысль убить ее показалась в этот момент смехотворной. Я поддался ее очарованию, и она это знала. Слегка склонила набок голову и прошептала:
— Ты ведь не станешь убивать меня сегодня?
Вопрос застал меня врасплох. Я понял, что она читает мои мысли. Фатима приблизилась ко мне вплотную.
— Разреши мне убить для тебя ювелира, а затем поступай со мной, как знаешь. Мне безразлично. — Она неожиданно взяла меня за подбородок и посмотрела в глаза. — Ты архат. Зачем тебе портить карму бессмысленной местью? Ты еще нужен миру. Пусть за тебя убивает дьявол.
Я хотел уйти, но Фатима схватила меня за рукав рубашки и скомкала ткань ставшей вдруг цепкой, как птичья лапка, рукой.