Банкет на перекрёстке
Шрифт:
Катер с перегрузкой ускорения понёсся над узким прогалом спокойной воды между мелькающих по бокам бурунов «каруселей». На последних чистых метрах Кусто отпустил рули и клещом вцепился в кресло. Катер развернуло в сторону загруженного борта и, уже влетая в пенистую зону, он заглиссировал боком, подобно тому, как глиссирует по рыхлому снегу развёрнутый поперёк склона скейтборд. Под днищем захрипела разрыхлённая пузырями вода, а водомёт завизжал, прогоняя сквозь себя мелкую водяную пыль.
Пильгуй с Дуремаром зажмурились, уже жалея, что они прогнули Кусто
Сквозь шум донёсся отчаянный крик Кусто:
— Не взлетим, так поплаваем! — и «Калипсо» будто ударилась в невидимую стену.
Обоих бросило в противоположный борт, едва не выкинув из катера. Водомёт снова схватил полноценную воду, и всех мощно дёрнуло к корме. Двигатель сбился, переходя на реверс, рыкнул и затих… оставив «Калипсо» скользить по инерции. Через мгновение нос мягко ткнулся в берег, и сквозь шорох пузырящейся позади воды раздался злой голос Кусто.
— Вот и поплавали…
Обалдевший Дуремар открыл один глаз, затем второй и, убедившись, что всё нормально осторожно приподнялся над бортом. Разглядев близкий берег, выпрямился, гордо развёл плечи и, откашлявшись изрёк:
— В жизни всегда есть место подвигу!
— Подвиги и героизмы — не более чем продукт обстоятельств и общественного мнения, — проворчал Кусто спрыгивая на берег.
— Да ну тебя! — буркнул Дуремар.
— Именно так, — подтвердил Кусто, перебираясь на нос катера. — Для одной стороны исполнитель подвига всегда герой, для другой, соответственно, преступник и сволочь.
Дед с Дуремаром спрыгнули на песок, ухватились за борта и в три рывка затащили «Калипсо» подальше на берег.
Кусто полез доставать оружие, а Дуремар, уперев руки в боки, упрямо вперился ему в спину.
— А обосновать? И, если можно, с примерами.
Кусто выпрямился у борта, вынул сигарету и, с удовольствием прикурив, поднял глаза к небу.
— Например, Давид со своими хулиганскими наклонностями и дедушкиной пращой, Джордано Бруно со своим упрямством, Сусанин с тяжелейшим похмельем и ранним склерозом, Че Гевара…
— Ага, и Матросов в гололёд без гранаты?! — усмехнулся Пильгуй.
— Может, и Матросов тоже. А настоящий подвиг, на самом деле, вещь неброская и сугубо народная. Русские, например, с их долготерпением, чукчи со своим суровым образом жизни… да много всего, куда ни сунься…
— А мы что, не народ? — насупился Дуремар и оглянулся на Пильгуя. — Мы и есть народ…
— Слушай команду, народ! — перебил Кусто, закидывая ППШ за плечо. — Разбирай свои стволы и двигаем…
38. Промзона
Район бара
Полковник Бибик в полной боевой экипировке вывернул из-за угла котельной и от неожиданности замедлил шаг. На часах было без десяти одиннадцать утра, а у входа в бар кучковались десятка два вооружённых до зубов сталкеров. «Долговцы», невзирая на нарушение установленного порядка, прохаживались рядом и, невозмутимо дымя сигаретами,
Чуть дальше, на дорожке между корпусами, урчали моторами пара «буханок», самопальный, но вполне вместительный вездеход и вереница мотоциклов с колясками. Казалось, у бара, как на парад, был собран весь имеющийся у сталкеров транспорт. Приблизившись к дверям, полковник натолкнулся на выходящих из бара «свободовцев», которые деловито протопали мимо в забитых под завязку разгрузках. Рюкзаки их, наоборот, казались полупустыми или отсутствовали вовсе.
Бибик спустился мимо поднимающегося по лестнице народа и, протолкавшись в бар, замер от царящего в нём столпотворения. Упакованные в разгрузки сталкеры щёлкали затворами оружия и распихивали по карманам горсти патронов…
Посреди зала возвышалась фигура Кабана, казавшегося ещё больше из-за натянутого поверх сталкерского комбинезона бронежилета. Бармен деловито наблюдал за сборами, поторапливая помощников, вытаскивающих из подсобки оружие, аптечки и боеприпасы.
За дальним столом, плотно сжав губы, нервно раскачивался на стуле Академик. Руки то и дело поправляли непослушные, будто взметнувшиеся от взрыва, седые лохмы. А взгляд метался по бару, цепляясь то за оружие, то за вскрываемые патронные ящики. Рядом с Академиком неподвижно глядя в одну точку сидел Батон и чётко выполнял распоряжение Кочерги — сидеть и ждать.
Бибик сжал кулаки и двинулся к Батону сквозь гудящий ульем зал. С трудом преодолев толкучку, полковник навис над сталкером, но тот с невозмутимостью робота вытянул над столом руку. Перед Бибиком лёг квадратный лист карты.
— Они вот там, — твёрдо сказал Батон и провёл пальцем по линии красного пунктира.
Полковник перевёл взгляд на карту и, рассмотрев локацию, чертыхнулся.
— Связь с ними есть?
Батон скосил глаза на часы и кратко, по-военному, отрапортовал.
— Через четыре с половиной минуты. С Кочергой. В текстовом режиме.
Бибик поиграл желваками, оглянулся на вооружающийся бар и снова вперил в Батона свирепый взгляд.
— Передай, чтобы вышел на голосовой.
Батон кивнул и, выдернув стилос, начал набирать на ПДА текст сообщения. Как только он собрался запустить отправку, полковник перехватил его руку и развернув ПДА к себе пробежал глазами по тексту, заканчивающемуся выделенными жирным словами: — «Всё сделал, Бибик здесь».
— Про связь где?
— Вторым отправлю! — пояснил Батон.
— Отправляй.
Батон ткнул в дисплей и в этот момент гомон зала перекрыл рык Кабана.
— Всё, господа смертнички! Время! Выметаемся!
Зал загудел сильней и мощно двинул к выходу. Бармен подал знак подручному, чтобы тот приглядел за оставшимся снаряжением, сам медленно двинулся позади утекающей толпы.
Дисплей в руках Батона мигнул, и на нём высветился ответ Кочерги:
«Умничка. На дороге чисто».
Батон радостно блеснул глазами. Встав из-за стола, звонко крикнул вслед удаляющемуся в сторону дверей Бармену.