Банкир в XX веке. Мемуары

Рокфеллер Джон Дэвисон

РОДИТЕЛЬСКИЕ ПРОБЛЕМЫ

Мы с Пегги удивлялись тому, что двое наших детей, Эбби и Пегги, испытывали глубокое влечение к революционным идеям и идеалам 1960-х годов, в то время как четверо других детей были гораздо меньше погружены в бурную политику тех лет. Мы воспитывали всех детей на основании одних и тех же моральных принципов, покоящихся, главным образом, на христианских заповедях, в духе веры, как были воспитаны и мы с Пегги. Я до сих пор поражаюсь, насколько различной была реакция каждого из детей на процесс воспитания и на события 1960-х годов.

У меня не вызывает сомнений, что мои продолжительные отлучки на протяжении первых и наиболее важных для формирования лет жизни детей оказали отрицательное

воздействие. Дэйв, Эбби и Нива, родившиеся непосредственно перед моей военной службой во время Второй мировой войны или во время ее, провели значительную часть своих первых лет жизни без меня. Пегги, будучи молодой матерью, делала все от нее зависевшее, давая им любовь и внимание, и они переняли ее страстную увлеченность природой и музыкой, а также ее способность радостно принимать жизнь во всем разнообразии. Пегги, Ричард и Эйлин родились после войны, но, будучи молодым сотрудником «Чейза», я также много путешествовал и часто отсутствовал дома. Таким образом, и этим более поздним детям я не мог дать того внимания, в котором они нуждались и которого они заслуживали.

Обязанности материнства были трудными для Пегги. Хотя она была любящей матерью и по большей части обладала исключительной способностью к контактам с детьми, на протяжении первых 20 лет нашей супружеской жизни она также страдала от эпизодических периодов острой депрессии. Дети научились держаться в стороне от нее, когда на нее накатывало такое «черное» настроение. Хотя с Пегги постоянно работал отличный психиатр и она в конечном счете смогла в основном преодолеть мучившие ее проблемы, вполне возможно, что ее депрессия в сочетании с моим напряженным рабочим расписанием и частыми отъездами создавала ощущение беспокойства и тревоги, по крайней мере у некоторых из детей.

Мы с Пегги стремились быть ответственными родителями и обеспечить детям дом, в котором бы они чувствовали себя в безопасности и благополучии, а также дать им хорошее образование. Когда дети были маленькими, они посещали хорошо известные нью-йоркские школы - девочки ходили в школы Чэпин и Брирли, а мальчики - в школу Бакли, что заложило хорошую основу образования, хотя в этих школах отсутствовало культурное разнообразие.

Большинство уикендов мы проводили в Хадсон-Пайнс в Тарритауне, где дети имели возможность ездить верхом, играть на открытом воздухе, а в дождливые или холодные дни проводить время в Плэйхаусе, часто с друзьями, которых они приглашали. Мы также брали их с собой в поездки по Соединенным Штатам и в другие части мира, как в свое время мои родители поступали и со мной. Наш дом был всегда полон гостей из разных уголков мира, так что с раннего возраста дети имели возможность общаться с интересными и многого достигшими в жизни людьми - такими как великий виолончелист Пабло Казальс, премьер-министр Перу Педро Бельтран, президент Гарвардского университета Нэйт Пасси и генерал Джордж Маршалл. Дети хорошо реагировали на таких посетителей, эти контакты имели для них познавательное значение и были им приятны. Наши многочисленные контакты с внешним миром способствовали появлению у них различных интересов: к иностранным языкам, искусству, природе. Они следовали этим интересам с огромным энтузиазмом.

В 1952 году отец позаботился о будущих финансовых нуждах моих детей, создав несколько безотзывных трастовых фондов. Делая это, отец следовал той же самой модели, которую он использовал при создании трастовых фондов 1934 года, обеспечивших основную часть дохода для моих братьев, сестры и меня самого. Перед созданием трастовых фондов 1952 года отец спросил меня, как я хотел бы их организовать.

Мы с Пегги решили, что дети должны начать получать скромный ежегодный доход, начиная с суммы в 5 тыс. долл. на человека с возраста в 21 год, который затем будет возрастать ежегодно, пока им не исполнится по 30 лет. По наступлении этого возраста они должны получать весь доход, приносимый трастовым фондом. Мы также определили, что с одобрения попечителей трастовых фондов каждый из них мог взять из трастового фонда до 50% основного капитала, после того как им исполнится 21 год. Мы считали, что эти условия в сочетании с щедростью отца позволят нашим детям, когда они станут взрослыми, вести независимую жизнь и самим определить, как распорядиться собственными ресурсами.

НАПРЯЖЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ

После

того, как дети стали уходить из дома в частные школы-интернаты в середине 1950-х годов, наши отношения с ними начали меняться. Отчасти это было естественным следствием того, что они подрастали, понятного желания принимать собственные решения, найти собственную дорогу в жизни, обрести собственное лицо. Однако с другой стороны, перемена в наших отношениях отражала то, что дети чувствовали себя неловко из-за своей фамилии Рокфеллер, а также ощущали дискомфорт в отношении традиций, связей и обязательств, налагаемых тем фактом, что они были членами нашей семьи. Двое дочерей взяли другую фамилию - фамилию Пегги. Правда, на сегодняшний день они примирились с тем, что являются членами семьи Рокфеллеров, и даже пришли к пониманию того, что эта фамилия может дать определенные преимущества!

ДЭВИД (МЛАДШИЙ)

Наш старший сын Дэвид первым оставил дом, когда он готовился к поступлению в колледж в Академии Филлипса в г. Эксетере⁴⁵, штат Нью-Хэмпшир. Дэйв никогда не проявлял своего бунта открыто, однако в то же время он и не был особенно близким и открытым как с отцом, так и с матерью. Обучение в Эксетере и Гарварде дополнительно расширило эту брешь в общении. В его случае бунт проявлялся как замкнутость, а не как открытый антагонизм.

Я часто думал, что, может быть, у меня просто нет достаточного отцовского таланта, поскольку усилия установить контакты с детьми часто давали осечку. Например, в 1965 году я передал Дэйву в дар долю своего владения вашингтонской недвижимостью по проекту «Энфант-Плаза». Ожидалось, что со временем, после того как строительство зданий будет завершено, а долги выплачены, цена акций значительно возрастет. Я думал, что такой подарок является хорошим способом передать значительные финансовые ресурсы старшему сыну, но, что еще важнее, надеялся, что детали этого проекта заинтересуют его и послужат нашему естественному сближению. Но, хотя мой дар был для Дэйва полезным в финансовом отношении, он проявил мало интереса к тому, чтобы что-то узнать о проекте или обсудить его со мной. Несколько лет спустя Дэйв рассказал мне, что впоследствии он жалел о том, что наши отношения не были более близкими. Когда я упомянул проект «Энфант», он удивился тому, что одним из моих серьезных соображений в пользу этого дара была попытка к сближению. Теперь я понимаю, что мой подход был несколько нереалистичным, учитывая то, как Дэйв относился ко мне в то время, но мои намерения были искренними, и я надеялся на благоприятный результат.

В 1965 году Дэйв окончил школу права Гарвардского университета, затем изучал экономику в Кембриджском университете, после чего вернулся в Соединенные Штаты и в 1968 году женился. Он решил остаться неподалеку от Бостона и заняться интересовавшими его вопросами музыкального и художественного образования вместо того, чтобы возвращаться в Нью-Йорк и строить деловую или юридическую карьеру. В течение ряда лет он работал в Бостонском симфоническом оркестре, был членом правления Национального фонда искусств и Национального общественного радио; он также был председателем игравшего важную роль Совета по образованию в области искусств, который отчасти поддерживался Фондом братьев Рокфеллеров.

Дэйв подобно большинству членов нашей семьи его поколения отказался от традиционной для семьи республиканской ориентации. Он предпочитал политическое направление, которое делало больший акцент на охрану окружающей среды, обеспечение гражданских прав для всех граждан и окончание войны во Вьетнаме. В конце 1960-х годов он помогал финансированию «направленного против правящей элиты» бостонского еженедельника «Риэл пэйпер» вместе с несколькими сверстниками, придерживавшимися аналогичных взглядов, включая будущего губернатора штата Массачусетс Уильяма Уэлда и Мортимера Цукермана, который добился успеха как издатель и предприниматель, работающий с недвижимостью. (Забавно, что много лет спустя я стал деловым партнером Морта в «Бостон пропертиз», его весьма успешном трастовом фонде по инвестициям в недвижимость). Хотя мои личные отношения с Дэйвом всегда были хорошими, он держался на дистанции вплоть до более позднего периода жизни, когда, мне приятно сказать, наши отношения расцвели и мы стали очень близки.