Банкир в XX веке. Мемуары

Рокфеллер Джон Дэвисон

После этой вызвавшей озноб встречи я провел остаток каникул во Франкфурте с близким другом по Гарварду Эрнстом Тевесом и его отцом, известным немецким промышленником. Мы посетили ряд приемов, включая изысканный костюмированный бал, где усилия представителей франкфуртского общества почти исступленно были нацелены на то, чтобы хорошо провести время. Из разговоров я узнал, что, по мнению многих, агрессивные требования Гитлера о возврате немецких территорий неизбежно приведут к войне, хотя никто не хотел протестовать. Мне также показалось, что растущая регламентация повседневной жизни, угрожающая нацистская идеология и возмутительное преследование евреев и

не только их породили сильное подспудное ощущение страха и тревоги. Казалось, что люди боятся сказать или сделать что-либо неправильное. «Хайль Гитлер!» было обязательным приветствием для всех. Свастики были повсюду, и люди с подобострастием уступали дорогу чиновникам нацистской партии, где бы они их ни встречали. Веселье на вечеринках и приемах, которые я посещал, казалось принужденным и пустым. Я вернулся в Англию, испытывая опасение за будущее.

ПОБЕРЕЖЬЕ ДАЛМАЦИИ И ГРЕЦИЯ

Во время пасхальных каникул 1938 года Билл и я вместе с еще тремя друзьями из Гарварда предприняли поездку на Адриатику. Мы заняли все пассажирские каюты на итальянском грузовом судне, отплывающем из Венеции. Каюты были маленькие, но чистые и удобные, а пища - удивительно хорошая, считая, что все пятидневное путешествие стоило для каждого из нас всего лишь по пять фунтов (тогда 25 долл.), включая всё! У нас были стоянки по несколько часов в Триесте, Задаре, Сплите и Дубровнике в Югославии, а также в Дурресе в Албании. Путешествие завершилось в Бари в Италии.

Из Бари мы отправились самолетом в Афины, где взяли напрокат автомобиль и проехали через Пелопоннес в Спарту к горе Парнас, а затем обратно вдоль Коринфского залива в Дельфы. Зайдя, чтобы выпить, в бар отеля «Гранд Бретань» в Афинах, я встретил профессора Кирсоппа Лейка, который был знаменит своим популярным курсом по Библии в Гарварде. Он пригласил меня отправиться с ним, его женой и падчерицей Сильвией Ней в Салоники на ночном пароходе. Оттуда мы могли на маленьком судне добраться до полуострова Афон с одноименной горой, где он собирался искать рукописи в библиотеках православных монастырей. Это приглашение было слишком соблазнительным, чтобы от него отказаться.

Сильвия Ней оказалась очень приятной спутницей во время нашего плавания, и три дня, проведенные на горе Афон, были незабываемыми. Каждую ночь мы останавливались в другом монастыре, будучи гостями монахов, многих из которых профессор Лейк знал по более ранним поездкам. Монастыри, построенные в Средние века, находятся на склонах горы Афон, а внизу лежит необыкновенно синее Эгейское море. По ночам тишину нарушало трогающее душу красивое пение монахов, а воздух был плотным от благовоний. К моему разочарованию, поскольку я нашел, что Сильвия очень интересная девушка, монастыри оказались исключительно мужскими. Существовал строгий запрет на все существа женского пола - людей, животных и прочих. Как энтомолога меня, однако, позабавило, что я обнаружил там несколько спаривающихся жуков.

Я рассчитывал провести несколько дней в Риме с послом Уильямом Филлипсом и его красивой дочерью Беатрис, однако эту часть путешествия пришлось сократить из-за моей поездки с профессором Лейком. Самолет из Салоников в Рим сделал неожиданную остановку в Албании, причем оказалось, что в Тиране не было мест в гостинице. Мне повезло, и я встретился с энтомологом, который работал для Рокфеллеровского фонда по программе искоренения малярии, и он пригласил меня в свой маленький дом на ночь.

Это был запомнившийся отпуск.

ЧИКАГСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

После года, проведенного в Лондоне, я был рад возвращению в Соединенные Штаты для завершения своей аспирантской подготовки в Чикагском университете, который, вероятно, обладал наиболее солидным профессорско-преподавательским составом по экономике в мире, включая такие светила, как Фрэнк Найт, Джекоб Вайнер, Джордж Стиглер, Генри Шульц и Пол Дуглас. Я прослушал лекцию Найта в ЛШЭ и обнаружил, что его более философский подход к экономике весьма убедителен. Найта хорошо знал Лайонел Роббинс, который порекомендовал мне пройти у него обучение. То обстоятельство, что дед помог основать университет, сыграло явно вторичную роль в моем выборе.

Чикагская «школа экономики» на протяжении последних 50 лет прославилась и заслужила спорную известность за неуклонную защиту концепции рынка и сильную поддержку концепции монетаризма. Эти идеи тесно связаны с именем Милтона Фридмана, чьи взгляды, как считается, символизируют Чикагскую школу, доктрина которой утверждает, что правительство вообще не должно вмешиваться в функционирование рынка и естественный механизм ценообразования. Фридман также считает, что предприятия должны заниматься исключительно оптимизацией прибыли и не должны отвлекаться на участие в прочих видах деятельности, которые связаны с «социальной ответственностью».

Хотя Фридман позже стал сотрудником профессоров Найта и Вайнера на факультете экономики, я не сомневаюсь в том, что они возражали бы против их причисления к членам Чикагской школы в узком современном смысле этого слова. Они оба предпочитали «невидимую руку рынка» по сравнению с вмешательством государства в качестве наилучшего способа для поддержания экономического роста, однако я полагаю, что они выступали бы против безапелляционного фридмановского отрицания социальной ответственности корпораций.

НАЙТ, ВАЙНЕР И ЛАНГЕ

Когда я приехал в Чикаго осенью 1938 года, я смог убедить профессоров Найта и Вайнера стать членами моего диссертационного комитета. В комитет также согласился войти Оскар Ланге, ученый, бежавший из Польши. У меня уже была общая идея в отношении темы диссертации - профессор Хайек предложил идею экономической расточительности еще в Лондоне, - однако я нуждался в помощи этих известных экономистов, чтобы сформулировать более конкретное предложение по теме.

Фрэнк Найт занимает уважаемое положение среди экономистов мира. Его самая известная книга под названием «Риск, неопределенность и прибыль» необычна в том отношении, что он настаивает на включении этических соображений в процесс экономического анализа. Тщательно продуманные вопросы, которые он ставит в своих книгах и лекциях, с тем, чтобы выяснить моральную приемлемость экономической догмы, вызвали много горячих дебатов.

Найт сомневался в утверждениях планировщиков «нового курса», что рост принуждающей власти правительства автоматически приведет к увеличению благосостояния и счастья людей. В то же время Найт критиковал тех, которые говорили только о таких сторонах капитализма, как эффективность, не признавая моральных проблем, связанных с очевидными провалами попыток существующей системы решить важные социальные проблемы.