Банкир

Уоллер Лесли

— Говорит мистер Марм… Палмер.

— Одну минуту, пожалуйста.

В трубке что-то щелкнуло.

— Добрый вечер, мистер Палмер, — сказала Вирджиния Клэри. — Говорит Коммерческое банкирское братство по вязанию и плетению кружев, Сиракузское отделение.

— И это ты звонила раньше?

— Правильно, я думала, что ты…

— Что ты делаешь в?..

— …возможно, захочешь посмотреть какие-нибудь сиракузские зрелища, раз уж ты…

— Черт возьми, — сказал он.

— Я рада, что ты не в аэропорту, — продолжала

она, — было бы ужасно вызывать тебя там по радио.

— Это верно. А может быть, и нет.

— Вместо машины авиакомпании, — предложила она, — лучше взять такси.

— Потому что это дороже? Способ держать деньги в постоянном обращении?

— Потому что, — сказала она, — такси может довезти тебя до перекрестка Хилл-авеню и Вестерн-хайвей. Это, гм, номер семь.

— Номер семь чего?

— Увидишь.

— У меня такое чувство, что из-за этого я могу опоздать на самолет.

— Ты можешь сделать еще множество других вещей, включая и эту.

— М-м. Мы, рабы привычек, терпеть не можем, когда меняются наши планы. — Связь прервалась. — Алло? Алло? — Палмер оглянулся и посмотрел, не наблюдает ли кто за ним. Увидя себя в безопасности, он мягко положил трубку, поднял чемодан и пересек фойе, направляясь к главному выходу.

— Такси, пожалуйста, — сказал он швейцару.

Перекресток Хилл и Вестерн был в нескольких километрах от Сиракуз, окруженный небольшими группами деревьев и одинокими домиками. Когда такси остановилось, Палмер увидел длинное низкое главное здание роскошного отеля. Оно выглядело как очень шикарный пансионат для лыжников — красноватого дерева двери, гранит и кирпич.

— Номер семь, — сказал он шоферу.

Такси повернуло на изогнутую внутреннюю дорогу, идущую вдоль полукруга обособленных коттеджей. Каждый — маленькая копия главного здания. Теперь Палмер заметил, что коттеджи построены вокруг небольшого искусственного, еще не замерзшего озера. Некоторые сосны, посаженные по берегу озера, были украшены рождественскими огнями. Хотя номер семь, как и все другие, выходил на озеро большими окнами-дверями, света внутри не было видно.

— Номер семь, — объявил шофер. Он принял пятидолларовую бумажку и протянул доллар мелочью сдачи. Палмер кивнул, чтобы тот оставил сдачу себе.

— Не надо. Желаю хорошо повеселиться.

Шофер включил скорость, дал газ, и машина помчалась в город.

Палмер подошел к двери седьмого номера и постучал два раза.

— Открыто.

Палмер вошел в темную комнату.

— Привет, кто бы вы ни были.

— Послушай. — Он увидел ее. Она стояла посреди комнаты, слабо освещенная падающим снаружи светом. — Я, кажется, передумала.

Палмер шагнул к ней:

— Самое время.

— Сначала это показалось мне грандиозной идеей. Там еще, в Нью-Йорке. И я вскочила в самолет. Но с тех пор я все время думала. — Палмер сделал еще шаг к ней. — Нет, стой там. Слушай, мы всего лишь в километре от аэропорта.

Ты еще можешь успеть на самолет.

— И оставить тебя здесь?

— Ты не просил меня приезжать. Я это сделала сама.

— Это верно. — Он сделал еще шаг. Теперь она была не более чем в полуметре от него. В темноте ее глаза казались громадными.

— Что на тебе надето?

— Дурацкий, проклятый пеньюар. Возвращайся в Нью-Йорк.

— Кажется, я еще никогда не видел тебя в нем. Можно опустить занавески и включить нижний свет?

— Ну, пожалуйста, Вудс, мне, честно, не следовало делать этого, и со мной ничего не случится, если ты улетишь. Ты еще можешь успеть на самолет.

— Ты повторяешься. — Он поставил чемодан.

— Не надо. Ты был прав — нехорошо так неожиданно менять планы. Это опасно.

— Здесь? Никто, кроме шофера такси, не знает.

— Любой может узнать, если захочет.

Он потянулся к ее руке. Ее пальцы были холодными,

— Меня не ждут в Нью-Йорке до середины завтрашнего дня. К этому времени Бернс собирался привезти меня на своей машине.

— Где он?

— Вероятно, полетел в Нью-Йорк сегодня днем.

— Он может позвонить тебе завтра?

— Завтра суббота. Ему придется звонить мне домой.

— Это плохо. Отправляйся на аэродром.

— Бернс не будет звонить мне домой.

— Почему?

— Когда-нибудь потом объясню.

Палмер притянул ее к себе. Она сопротивлялась. Он отпустил ее руки и нежно обнял за талию. Мягкий слой ткани придавал ее коже какую-то особую податливость, чувственно скользившую под его пальцами и ладонями. Ее лицо медленно поднялось. Сжав пальцами ее теплые бедра, он притянул ее к себе. Они быстро поцеловались. Ее руки, вместо того чтобы обвиться вокруг него, оказались между ними и стали расстегивать его пальто.

— Я такая идиотка, — сказала она, больше для себя. Она стянула пальто с его рук на пол и начала расстегивать пиджак. — В самолете по дороге сюда у меня был просто жуткий приступ страха. — Она бросила его пиджак на пальто и начала развязывать галстук. — Приехав сюда, я снова пришла в нормальное состояние. Я позвонила к тебе в отель. Когда ты не позвонил мне, я подумала, что прозевала тебя и ты уже на пути домой. На какой-то момент это было таким облегчением.

— Вот. — Он снял галстук.

— Здесь очень тепло, — сказала она. — У тебя в чемодане есть что-нибудь вроде халата? — Когда он кивнул, она начала расстегивать ему рубашку. — Но я сказала себе, что должна позвонить еще раз, еще только один раз. И они нашли тебя. Так что все было в порядке. Я повесила трубку и снова испугалась. Такая идиотка.

— Я рад, что ты поймала меня.

— Правда? Мне кажется, ты просто идешь на поводу.

— Да. Совершенно верно.

— Не надо так. Надо быть честным.

— Я честно следую на поводу, — сказал он. — Не так уж это для меня неприятно.