Банкир
Шрифт:
— Что значит «если»? — спросил Бэркхардт. — Арчи точно знает, что ответ отрицательный. Ему уже говорили об этом.
Мергендал кивнул:
— Он не был бы Арчи Никосом, если бы не пытался держать дверь приоткрытой.
Голос Гарри Элдера, трескучий, высокий, прозвучал еще громче, чем всегда.
— Арчи больше жизни нужно положительное решение о займе. Он может быть каким угодно, но только не нейтральным. И не говорите мне, что он не заявлял, что, видя наше упорное нежелание, как он обычно выражается, он будет искать другие источники
— Ну, он бормотал что-то в этом роде, — согласился Мергендал.
— А какие другие источники? — спросил Палмер. — Кто еще имеет такие деньги?
Смех Бэркхардта громыхал довольно долго.
— Я точно знаю, что европейские источники Арчи всегда готовы прислушаться к деловым предложениям.
— Где в Европе вы найдете так много свободного капитала? — поинтересовался Палмер.
— Можно найти, — заверил его Бэркхардт. — Арчи может сколотить синдикат стран Общего рынка. У них просто руки чешутся любым способом урвать кусочек нашего бизнеса. Представьте себе Джет-Тех, контролируемый Европой. — Он опять засмеялся. — Представьте себе Джо Лумиса и Барни Кинча, вынужденных это проглотить.
— Точно, — сказал Палмер. — Они хотят денег Соединенных Штатов. Наших денег.
— Ну, у нас для них денег нет,-возразил Бэркхардт. — Вот и все. Вы только подумайте, насколько больше мы получим с полмиллиарда, разделив его на сотни тысяч маленьких потребительских займов. Вся идея просто нелепа.
— Не для Кинча, — сказал Мергендал. — Ему нужны эти деньги. Очень нужны.
— До зарезу нужны? — спросил Гарри Элдер. — Что у него за беда?
— По моим данным, никакой, — быстро ответил Мергендал.
— Так нужны, — спросил Палмер, — что он согласен на повышение процентной ставки?
— На сколько? — взорвался Бэркхардт. — До шести процентов? До семи? Чтобы оправдать наш риск, мы должны были бы поднять ее до двенадцати. Вы можете представить, чтобы Лумис или Кинч платили двенадцать процентов? Ростовщичество!
Мергендал взял карандаш и постучал по ногтю большого пальца. — Если вас интересует тактика, — сказал он, — то самое главное — это дать Кинчу выход, убежище, место, куда он мог бы отступить и все же продолжать переговоры.
— Барни не ведет переговоров, вы…— Бэркхардт замолчал, чтобы не выругаться в присутствии секретарши. — Переговоры ведет Лумис. Барни служит приманкой с картами и диаграммами и всякими механическими штучками. И почему, черт возьми, я должен беспокоиться о предоставлении Лумису дыры для отступления?
— Кажется, — заметил Гарри Элдер, — мы так и не двинулись с места. Ваша тактика — выкрикнуть «нет!» и уйти? Так?
— Может быть, — задумчиво произнес Бэркхардт, — может быть. И, если я так поступлю, значит, у меня есть причины.
— Это не совсем правильно, — сказал Мергендал своим низким, приятным голосом. — Я вас знаю. Вы хотите включиться и, так сказать, играть вслепую. Очень скоро вы рассердитесь на Джо Лумиса, и вообще вся история смахивает на футбольный матч.
— Футбольный
— Послушайте, — взмолился Мергендал, — это же неразумно, это противоречит всякой форме, всякому нормальному ведению дела. У нас есть возможность получить с помощью Джет-Тех кругленькую сумму. Зачем захлопывать дверь у них перед носом?
— Если я это сделаю, — сказал Бэркхардт так же медленно и твердо, — можете быть уверены, они будут стоять под дверью и ждать. Мы держим тонны их деловых бумаг, Клифтон. Они охотятся за огромной суммой. Так что, закрою ли я дверь мягко или же захлопну ее, они будут стоять как миленькие и ждать, пока я не открою ее снова. Что я и сделаю. Когда буду к этому готов и когда захочу, черт подери!
Мергендал уронил карандаш на стол.
— Безнадежно, — сказал он тихо.
— Совершенно правильное замечание, — согласился Бэркхардт.
Мергендал взял карандаш и бросил его в разинутый рот портфеля. Он хотел что-то сказать, но передумал и вытащил сигарету. Пока он закуривал, Палмер увидел, что этот человек колеблется на грани какого-то решения. Он слишком долго раскуривает, рот слишком напряжен, глаза слишком спокойны, движения слишком сдержанны. Мягкие светлые волосы над его лбом растрепались. Одна прядь свесилась.
— Ну, послушайте же, — рассудительно произнес наконец Мергендал, выдохнув дым, — поставьте себя на место Кинча. Или, если хотите, Лумиса. Как вы поступили бы, получив такой отказ? Неловкая тишина повисла в воздухе. Ирма, секретарша, слегка шевельнулась в своем кресле и подтолкнула к Мергендалу пепельницу. Ее стенографический блокнот все еще оставался чистым. Бэркхардт коротко фыркнул:
— Боролся бы.
— Как? — спокойно спросил Мергендал.
— Грязно.
— А именно?
Бэркхардт махнул своей крупной рукой, как бы отметая вопрос.
— Мое дело, — ответил он. — Давайте перейдем — Ирма, начинайте записывать — к следующим вопросам повестки дня. Мергендал хотел было сказать что-то еще и опять передумал. Он пожал плечами, открыл свой портфель и вытащил пачку бумаг.
— Я начну с обзора поступлений за неделю, — начал он.
— Секундочку, Клифф, — прервал его Палмер. Он увидел, как все они повернулись к нему, даже Ирма. — Прежде чем мы оставим этот пункт, дайте мне еще одну минуту.
— Одну минуту, — хмуро разрешил Бэркхардт.
— Несмотря на все сказанное здесь, я по-прежнему за предоставление им займа. Я за то, чтобы сказать «да», а после разработать детали получения наибольшей выгоды, даже если поднять процентную ставку только до семи или же сократить срок до пятнадцати лет. Что-нибудь. Любое. Но я считаю, что мы должны предоставить им этот заем.
— Это, позвольте сказать, — промычал Бэркхардт, — это хороший выход для труса.
Глаза Гарри Элдера широко открылись: