Банкир

Уоллер Лесли

— Это очень интересно, — негромко произнес он наконец.

— Почему?

Моллетт несколько раз покачал головой:

— Позвольте брать интервью мне.

— Кажется, эта новость ошеломила вас.

— Нет, просто заинтересовала. — Моллетт положил свою руку на руку Вирджинии. — А тебя это разве не интересует, Джинни?

— Ну продолжай, Джордж, хватит ломаться. — Она положила другую руку поверх руки Моллетта. — Если что-нибудь знаешь, будь другом.

Репортер опять склонил голову набок.

— Слышите, — спросил

он Палмера. — «Если что-нибудь знаешь, будь другом». Я не смог бы сформулировать лучше.

Палмер долго молчал. Он понимал, что наступил самый удобный момент высказать одно предположение и тем самым завоевать доверие Моллетта. Однако даже в форме предположения такое высказывание было опасным. Моллетту можно было доверять подобные секреты, лишь пообещав ему, что при благоприятных обстоятельствах он сможет первым опубликовать их. Но Палмер понимал, что недостаточно знает ситуацию, чтобы дать такое обещание. Кроме того, размышлял он, для чего говорить? Что вообще, кроме неприятностей, приносят разговоры? А здесь и так их было слишком много.

— Я бы хотел помочь вам, — заявил Моллетт. — Но с вами не легко иметь дело.

Вирджиния кашлянула.

— Этот невозможный человек, — обратилась она к Палмеру, — один из немногих людей, которые действительно могут помочь.

Палмер поднял стакан, но, раздумав пить, поставил его обратно. И, как бы укрепляя свое решение, отодвинул стакан в сторону.

— Прежде всего я должен знать следующее, — начал он. — Давайте предположим, что я сказал вам нечто секретное, что, может быть, никогда не станет материалом для печати. Давайте также предположим, что это не может быть доказано или же что я абсолютно не прав, а также давайте предположим, что мои сведения неполны и потребуют дальнейшей работы с вашей стороны. Будете ли вы удовлетворены, делая эту работу и не зная, появится ли у вас когда-нибудь возможность напечатать статью или нет?

Небольшой мягкий рот Моллетта растянулся в притворносладкой улыбке. — Я ужасно люблю работать над тем, что не будет напечатано. — Потом серьезно:— Давайте суть дела. Если оно действительно важно, тогда я изъявляю желание потратить на него свое время.

— Не для печати.

— Не для несчастной печати, — согласился Моллетт.

— У меня есть основания подозревать, — быстро начал Палмер, зная, что если он станет подбирать слова, то никогда не сможет произнести их, — наличие какой-то внешней группы, которая стремится захватить контроль над ЮБТК.

Моллетт беззвучно свистнул. Его взгляд быстро перескочил на Вирджинию.

— Честно? — пробормотал он.

— Ты слышал этого человека, — ответила она.

Репортер медленно откинулся на спинку стула и устроился поудобнее.

— Я рад, что Маку Бернсу пришлось поехать в Олбани.

— Почему вы так говорите? — спросил Палмер.

— Потому что, будь он сейчас здесь, вы никогда не сообщили бы мне этого.

— Правда. Но почему вы так

думаете?

— Продолжайте. Мак Бернс может носить свои великолепные двухсотдолларовые костюмы, но для меня он будет оставаться троянским конем.

— Это, — тихо сказал Палмер, — самая интересная вещь, какую я сегодня услышал. — Некоторое время все молчали. Пауза затянулась. Официант поставил на стол три тарелки и начал перекладывать омары по-ньюбургски с мармита в тарелку Вирджинии, изысканно орудуя вилкой и ложкой, которые он держал наподобие щипцов, и явно стараясь, подобно всем официантам дорогих ресторанов, продемонстрировать высокий класс заведения и как бы подкрепить крупные долларовые суммы, напечатанные в меню.

Моллетт вздохнул, его глаза следили за движениями вилки и ложки официанта.

— Читали какие-нибудь хорошие книги за последнее время? — спросил он, не обращаясь ни к кому непосредственно. Палмер видел, как пальцы Моллетта нетерпеливо барабанили по белой скатерти.

Когда официант, обслужив всех, удалился, пальцы Моллетта успокоились.

— Мы говорили о чем-то, не так ли?

— Мы говорили, достаточно ли значительна новость для отчаянного писаки из «Стар», — ответила Вирджиния.

— Даже если все это построено на песке, — добавил Палмер.

— И ты только что вонзил тупой кинжал в позвоночник некоего Мака Бернса, — продолжала Вирджиния.

— Я? — Моллетт сдернул салфетку, которую официант попытался ему завязать. — Чтобы я сделал такое с Честным Маком?

— Он следил, как удаляется официант. — Просто я заметил, — сказал он, ловко и уверенно атакуя омара, — что в качестве заслуживающего доверия политического организатора всяких сомнительных мероприятий он прекрасно научился работать на два фронта. — Моллетт поднял длинный кусок омара, обмакнул его в растопленное масло и отправил в рот. Его взгляд быстро метнулся в лицо Палмера.

— Вы что-нибудь сказали? — спросил он.

— Просто я подавился, — ответил Палмер, врезаясь в свой бифштекс. Вместо средне прожаренного мясо было обуглено с внешней стороны, оставаясь внутри сырым. — Полюбуйтесь, — пожаловался он.

— Выглядит несъедобно, — сказала Вирджиния. — Сегодня пятница, и я буду придерживаться рыбного меню.

— Разве кто-нибудь в здравом уме может назвать это средне прожаренным?

— Немного сыровато, — согласился Моллетт, — отправьте его обратно.

Палмер покачал головой и принялся за наиболее приемлемые куски бифштекса.

— Вы нам еще не ответили, достаточно ли интересует вас новость, чтобы над ней работать.

Моллетт продолжал жевать.

— Это трудновато объяснить. В сущности, черт возьми, почти невозможно.

— Не заинтересовались?

— Очень даже заинтересовался.

— Тогда…

Моллетт плотно сжал губы, отрывая очередную клешню омара.

— Я не совсем уверен, что должен это объяснять, — ответил он.