Банный вор
Шрифт:
– Дядя, я хочу пи-пи, - сказал малыш серьезно.
– Хочу пи-пи!
Вор отыскал под креслом горшок, стянул штаны с малыша, посадил, а сам закрыл дипломат.
Взявшись за дверь, он подумал, не вернуться ли, но потом все же решил не рисковать - и, щелкнув замком, вдруг увидел на площадке женщину с голубым бидоном. Она даже вскрикнуть не успела, только зачем-то закрыла глаза и свободной рукой потянулась к нему. Вор дернул ее за руку, отступил в сторону, и, когда она повалилась вперед, грохоча бидном, захлопнул дверь.
Машина резко взяла с места,
Вор, пригнувшись к рулю, заметил на перекрестке мигающий светофор и решил проскочить. Но тут из-за угла вывернул трамвай...
Уже миновав перекресток, вор вдруг отчетливо вспомнил блеск надвигающегося вагона, отчаянное дребезжание проснувшегося звонка и то, как бросало "Жигули" на рельсах. И подумалось ему, что вляпаться в эту махину было бы лучшим исходом, а потом бы разрезали сплющенный кузов, и он, умирая, смотрел бы в небо, и над ним бы склонили головы посторонние люди и не понимали бы, почему он шепчет разбитыми губами: "Вор, вор, вор..."
Машина, не снижая скорости, приближалась к следующему перекрестку, и не успел он обрадоваться "зеленому", как в зеркале мелькнула нагоняющая его ярко-желтая "Волга" с включенной мигалкой.
Когда он случайно проскочил трамвай, успев даже разглядеть свежую царапину возле фары и облупленную звезду, в нем даже не колыхнулся страх, но сейчас...
Дистанция между ними сокращалась.
Стоило ему представить, как эти гаврики в белых ремнях наткнутся на пальто с чернобуркой и дубленку, на небрежно брошенную соболью шапку...
Вор свернул в первую попавшуюся улицу, прямо под "кирпич" и погнал "Жигули" против шерсти. "ГАИ", врубив сирену, рьяно устремилась за ним. Встречные машины жались к обочине.
Когда впереди, за тополями, вор разглядел большой красный дом, колотун как рукой сняло, и он понял, что теперь уйдет. Загнув "Жигули" в узкий длинный тоннель, вор открыл дверцу - та заскребла по серой стене - вылез, захлопнул дверцу и, не оборачиваясь, кинулся вглубь двора. Там должно быть крыльцо и высокие створчатые двери, а за ними - крутая темная лестница. Он помнил ее с мальчишеских времен - и только увидев почерневшую фанеру вместо стекол, испугался, что здесь заперто...
В подъезде, как тогда, было затхло и скользко, только стены еще больше закоптились да на гнутых перилах выделялся свежий, еще не покрашенный кусок дерева.
Вор, задев пустое ведро, протиснулся в коммунальный коридор, заставленный ящиками и велосипедами, прошел его почти неслышным шагом, спустился по другой лестнице и вышел на оживленную улицу.
Вор упал на тахту, но сейчас же вскочил и, опрокинув розовый торшер, просеменил на кухню и выглянул в окно.
Внизу все спокойно. Лишь напротив подъезда две бабы о чем-то судачат.
Неужели прошло два часа, как он бросил машину?
Вернувшись на цыпочках,
Ему вдруг привиделось, как его заводят в узкую комнату с решеткой и он начинает попеременке макать пальцы в черную вонючую краску, а потом следует к натянутой простыне - фотографироваться.
– Читать детективы вредно, - сказал он подушке вполголоса и начал ходить от стены к стене, как бы тренируясь.
Где же Ленчик?.. Вчера пришла так рано...
Наконец звонок.
Вор сразу к дверям, но остановился у вешалки и руку поднять не в силах.
А если приехали оттуда?.. Блажь... Им никогда не добраться...
Кто-то терпеливо позвонил снова.
Вор подкрался вплотную к двери, затаил дыхание, прислушался и, так ничего и не разобрав, щелкнул замком - больше не было сил ждать.
Не успела Ленчик войти, расстегнуть пальто, как он взял в ладони ее холодные пальцы и быстро заговорил, не давая опомниться:
– Завтра же идем в ЗАГС подавать заявление. Беру отпуск, и едем в предсвадебное путешествие. В Москву, в Ленинград, к твоей матери, куда хочешь. Деньги у меня есть. Истратим все до копеечки, до последней. Как думаешь, успеем за три недели все истратить? Нет, скажи, здорово придумано - предсвадебное путешествие? Завтра же с утра...
– Но ты же хотел через полгода?
– Перестань вспоминать мои глупые слова. Чего тянуть кота за хвост? Ведь ты меня любишь? Любишь...
– Может, на эти деньги лучше стенку взять? Она так украсит квартиру...
– Со стенкой вседа успеем. Да ты только представь, что мы с тобой разгуливаем по Москве! Но первым делом - в ЗАГС... И еще - я отращиваю усы, здоровые такие усища... Ты как, не против?
– Можешь даже бороду, как Лев Толстой.
– С бородой пока обождем... Значит, завтра с утра...
– Вернемся из Москвы, и я сразу выйду на работу. Надоело сидеть, да и без Толика скучно...
– Вот по пути и его заберем... В этой квартире места всем хватит...В ЗАГС завтра же едем на такси, и обратно тоже... Шиковать так шиковать...
Через два дня они улетели в столицу. Под носом у вора пробилась робкая полоска, и он стал походить на юнца. Ленчик поминутно улыбалась без всякой причины.
В стеклянной гостинице администраторша даже не улыбнулась в ответ, даже не подняла глаз от журнала, и они, отражаясь в зеркалах, отошли в сторону, поставили чемодан и дипломат на полированную скамью, приуныли.
– Сними чемодан, - прошептала Ленчик, заметив надвигающегося мужчину с галунами и блестящими пуговицами.
– Значит, молодым людям негде приземлиться, - сказал швейцар утвердительно и подмигнул.
– Так точно, - вор опустил чемодан и глянул в зеркало - там высилась отутюженная спина швейцара.
– Могу посодействовать...
– Правда?
– Ленчик уронила дипломат - хрупкое эхо затерялось в молочных плафонах.
Она зашли за инкрустированный столб, на котором торчал телефон.