Банши
Шрифт:
— Проснулась? — Шон не спрашивал, он утверждал, затем выпрямился на ногах, поднимая меня на себе, перешагнул через байк и неспешно направился к входной двери.
— Я… — начала, было, я, не зная, как ему объяснить, что подобная поза не годится для вхождения в дом… и что нас могут неправильно понять… и что вообще — у меня есть две ноги, с которыми я до этого дня отлично справлялась, не путаясь в управлении — как меня заткнули одним единственным предложением:
— Ты пробежала босиком несколько километров в дождь — даже не думай, что я дам тебе пройти по полу.
Я замолчала.
Меня внесли в дом, меня подняли на второй этаж, меня опустили в ванную, включили воду и вручили мне шланг от душа в руки.
— Раз ты отлично понимаешь меня — мне не нужно объяснять, что делать, — сказал Шон, затем отошёл на шаг и закрыл меня полупрозрачной занавеской.
Гадский гад.
Я стянула с себя мокрое платье, скинув его в раковину, направила на тело тёплые струи воды и едва не застонала от блаженства: сейчас, когда режим «Банши» был сведён на «нет», я очень чётко ощущала, как замёрзла… и как застыли мои ноги… чёрт! Надеюсь, я не почувствую все прелести простуды, когда проснусь завтра утром! Как надеюсь, что не обнаружу кучу синяков на своём теле, когда посмотрю на себя в зеркало!
Потому как, покатали меня по асфальту знатно…
— Где она? — голос Киана заставил меня вздрогнуть, а затем — не без беспокойства вспомнить о том, при каких обстоятельствах мы пересеклись в последний раз.
— Чёёёёрт, — уже вслух прошипела я и начала быстренько смывать с себя гель для душа.
— Она вся продрогла, и, кажется, сильно напугана, — я ослышалась, или это голос Шона? Того самого Шона, который не хотел, чтоб я своими продрогшими грязными ногами пачкала его паркет?..
— Почему она продрогла? Ты что, вез её без шлема, всю вымокшую — на большой скорости?.. Ты вообще в курсе, что, если её кровь засыпает, она становится обычным человеком?!
— А я что, должен был её в плед укутать? Или зонтик с собой захватить? Я вообще не обязан за ней следить! Какого черта, Киан? Это твои проблемы! Она — твоя проблема! Не впутывай меня в это!
— Тая! — дверь в ванную открылась, судя по голосу — старшим братом.
— Я моюсь! Идите все на хрен! — завопила я, совершенно наплевав на все приличия.
Как ни странно, дверь после этого прикрылась.
А когда я, ведомая инстинктом самосохранения, выждала пару минут и, наконец, вышла в коридор, обмотанная полотенцем, — оба брата встретили меня хмурыми взглядами, стоя рядом с моей комнатой.
— Знать ничего не хочу! — сделав морду кирпичом и пройдя в свои «покои», сказала я, а затем — быстро закрылась внутри спальни.
— Тая, нам нужно поговорить, — через дверь обратился ко мне Киан.
— Тебе нужно вспомнить, зачем ты меня привёз, и на чьих плечах лежит обязанность следить за мной, — парировала я.
Выслушивать, как они высказывают друг другу претензии, не желая брать на себя ответственность, было просто смешно. И неприятно — чего уж тут…
— Я не думал, что тебя понесёт в первый же день, — чуть спокойнее ответил Киан.
— Ты о многом не думал, когда вёз меня в дом своего брата, — заметила я, вытирая
А потом неожиданно чихнула… Нет-нет-нет! Только не это! Я не хочу болеть в Италии! Я хочу изучать Италию, хочу гулять по Италии, хочу общаться с итальянцами, но никак не лежать в кровати с температурой!
— Тая, ты простыла? — слегка взволнованно спросил Киан.
— Нет, блин, я прям лучусь здоровьем и хорошим настроением! — огрызнулась я, — И вообще — оставьте меня! Я хочу спать!
Через несколько секунд от двери кто-то отошёл — не стану утверждать, но, кажется, это был Шон. Через минуту звук повторился — должно быть, теперь сдался и Киан. А я просто упала на кровать и начала думать.
А поводов для думы было много…
Во-первых, что за Бог Смерти, о котором я вспоминала, пока бежала в бреду на зов чужого сердца? Во-вторых, почему именно меня он должен услышать? Мы как-то связаны? В-третьих — как он выглядит? Если он вообще имеет какую-то форму… И что я буду делать в Ирландии, когда весь народ будет знать меня в глаза и при этом понимать — что если я появлюсь у их дома, то кто-то из семьи точно умрёт?!
Да будь я на месте тех людей, я бы дежурила у окна с дробовиком! Нет Банши — не придёт и Бог Смерти! По-моему, вывод очевиден! Ведь я отмечаю своим криком не абы кого, а конкретных людей, душа которых меня зовёт! Душа которых хочет вернуться к Создателю… Чёрт, всё это слишком сложно для одной хрупкой и маленькой меня!
Я ещё раз чихнула, с какой-то дикой тоской подумав о завтрашней температуре, соплях и всех радостях простуды, как дверь в мою комнату раскрылась, и внутрь вошёл Шон.
— Что, будешь сетовать о заразном воздухе в доме? Или сразу выселишь меня на улицу — чтоб глаза не мозолила? — проворчала я, прячась под простынёй и даже не успевая отреагировать на то, что дверь в общем-то была заперта…
— Ни черта не понимаю, что ты говоришь, — выругался парень.
Он подошёл к моей кровати, замер надо мной на пару секунд, затем резко наклонился, поднял на руки вместе с простынёй, в которую было завёрнуто моё тело, и вынес из комнаты.
— Что? Куда?! — пискнула я, испугавшись, что меня и впрямь понесли на улицу. И я сама — жалка.
И жалко себя… безумно.
Всё, пора заканчивать эту слезливую жуть в своей голове! Спать, Таюшка! Спать! И пусть тебе приснится ритуальное сожжение всех обитательниц Его телефонной книжки…
Однако, снилось мне отнюдь не это…
Снилось мне, как я выпрыгиваю из окна, приземляюсь на босые ноги и начинаю бежать — вперёд! Всё дальше и дальше! Куда-то в темноту и в сырость, ускоряясь с каждым новым движением, ощущая, как рвётся моё намокшее летнее платье, расходясь по боковым швам… как волосы утяжеляются от влаги, которая едва успевает на них оседать — так быстро я бегу! И вдруг в моём сне темнота расступается — и я оказываюсь среди людей! Огней! Машин! Домов! Ресторанов! Баров и снова — людей!.. Так много всех… Я не хочу их видеть. Мне нужно туда, где тихо: где тоска, разрастаясь, заполняет сердце того, чей путь должен закончиться очень скоро… Я уже чувствую его… Да, это он — и я скоро до него доберусь… я скоро…