Баобаб маленького принца
Шрифт:
— Включай, и будь что будет! – повторила Кристина свою любимую формулировку.
Пока генерал разливал вино по бокалам, телеведущая включила свою технику, и сразу задала вопрос:
— Вальтер, ты тоже считаешь, что официально-глобальные планы будущего построены согласно теории Голдстейна из «1984», или?..
— …Или не совсем, — подхватил генерал, — тут демон сидит в деталях. Голдстейн, точнее Оруэлл, полагал, что со времен перехода людей к аграрному хозяйству, общество четко поделено на людей трех сортов: высшие, средние и низшие, причем их цели постоянны. Цель высших — сохранить трон. Цель средних — скинуть
— А-а… Почему необходимое?
— Потому, что иерархия в пирамиде эффективна только если внизу голод и ад. Если же общество устроено так, что даже чернорабочий за 40 часов в неделю имеет средства на качественное питание, базовую медицину, комфортное жилье, и личный транспорт, то вертикаль мотиваций слабеет, и пирамида постепенно рушится.
Произнеся два таких монолога, он сделал несколько глотков из бокала. Кристина точно повторила его движение. Габи машинально последовала их примеру.
— О! Удивительно вкусное вино! А это, правда, из одуванчиков?
— Абсолютно! — подтвердил Вальтер Штеллен, — Даже без добавления сахара. Тут только цветки одуванчика и фирменные бродильные дрожжи «moxximycotam».
— На этом месте полагается подарить рекламную карточку! – с этими словами Кристина протянула руку, взяла с полки яркую мини-открытку, и протянула телеведущей.
— О! Кажется, я готова вступить в секту цветочных брэдберистов. Хотя, это не отменяет любопытства к теории Голдстейна. Мы остановились на мотивациях и пирамиде, да?
— Так точно, — подтвердил генерал, — пирамида держится на зависти, а зависть на страхе крайней нищеты. Человек, живущий на 3 доллара в день, дико завидует богачу с горой денег. Но если человек получает 300 долларов в день, то гора денег уже перестает быть однозначной причиной для зависти. Появляются иные мотивации, вне вертикали, и это приводит к потере вертикального контроля. Согласно теории Голдстейна, такая потеря случилась во время 30-летнего эха высокотехнологичной мировой войны.
— 30-летнего эха?.. – недоуменно переспросила Габи.
— Да. Позже это 30-летие до середины 1970-х стало называться эрой НТР. Сторонники теории Голдстейна полагают, что финансовую олигархию объял ужас перед военными технологиями в руках красно-коричневых, и она предпочла послезавтрашнюю потерю контроля – завтрашним бомбардировкам своих гламурных резиденций. Были временно убраны запреты на благополучие для низшего класса — чтобы у работников инженерно-технического сектора возник мотив прилагать усилия для защиты своего образа жизни. Дальше как в египетской легенде про султана, заигравшегося в талисманы джиннов…
Генерал замолчал, и долил вина в бокалы. Габи озадаченно повертела головой.
— Что за легенда, Вальтер?
— Эту легенду, — ответил он, — записал в XI веке Муртад ибн Афиф, более известный как Муайяд Фиддин аш-Ширази, советник Фатимидов, правителей Египта. Намного позже, примерно в 1830-м, ее английский пересказ вошел в сборник «Альгамбра» Вашингтона Ирвинга под названием «Легенда об арабском
— Ясно! Я найду и прочту! — Габи снова машинально глотнула из бокала, — Теперь давай, вернемся к плану на 100 лет и рассмотрим не официозные варианты плана. Мы успели обсудить план «Sonobe-Flower» Оуэна Гилбена, но ведь есть еще интересные идеи.
— Да, — согласился генерал, — хотя, я отмечу нечто. Официозу лучше убрать в тень своих авторитетных планировщиков и поддержать план Гилбена: единственного, который по своей логике оставляет шанс на выживание официоза как институции. Другие – нет.
— Сейчас я не поняла, — призналась телеведущая.
— Тогда я объясню. Ты ведь знаешь Лацаро Талвица.
— Еще бы! Лацаро Талвиц — гуру экономики смыслов! Он выступал у нас на площадке в осеннем баттле, против Тедди Вэнга, концептмейстера мета-агрегатора «Atman».
— Концептмейстер это звучит красиво, — заметила Кристина.
Габи Витали улыбнулась и пожала плечами.
— Кто-то случайно придумал, а то «директор по концепции развития» слишком длинно.
— Вспомним осенний баттл, — продолжил генерал, — диспут там коснулся разницы между привычным хомо сапиенс и модификациями арго сапиенс. Талвиц отметил, что офисы коммерческих корпораций, даже сверхкрупных, способны как-то перестроиться, чтобы работать с арго сапиенсами. Но государственная бюрократия разучилась делать это. По меткому выражению Талвица, ее офисные процессы превратились в хрупкий гербарий, который поломается при любой попытке изменить форму. Поэтому официоз вынужден продвигать сустинеризм, что эквивалентно самовычеркиванию из будущего.
— Так, а сустинеризм это в смысле концепция устойчивого развития? – спросила Габи.
— Да. И Талвиц предложил план «Afterdark», в котором официоза нет вообще.
— Так, а официоз это в смысле государственная бюрократия?
— Государственная и межгосударственная, — уточнил генерал.
— Но кто в таком случае осуществляет власть?
— Тиран.
— Как – тиран?
— Именно так это названо в тексте. Ты что, не смотрела конкурсный файл Талвица?
— Пока нет. Нам прислана гора файлов и… — Габи снова пожала плечами.
Вальтер Штеллен понимающе кивнул.
— Особо не переживай. Дилетанты вроде меня рассортируют вашу гору файлов.
— Это ты-то дилетант?! – изумленно иронично отреагировала телеведущая.
— В формальном смысле получается, что дилетант, — подтвердил он, — а если вернутся к термину «тиран», то Талвиц опирается на исходный смысл, данный в VIII веке до н.э.: тиран — это лидер, достигший политической власти вне регламента.
— Регламента? – переспросила она.
— Именно так это называлось бы сейчас, — пояснил генерал, — а в древности роль такого регламента играло право престолонаследования аристократов и прочее в том же роде. Тиран это лидер революции или путча. В VII — VI веках до н.э. тираны стали моторами ренессанса после Темного полтысячелетия, вызванного Катастрофой Бронзового века. Среди таких тиранов известен Гигес Лидийский, прапрадед царя Креза — чье имя стало нарицательным для богатства. Другой известный тиран — это Поликрат Самосский, при котором небольшой остров стал центром Эгейской талассократии. Талвиц считает, что локальные тирании станут моторами выхода из Темных десятилетий начала XXI века.