Бар «Дракон»
Шрифт:
Но ключа не было — ни в пустых ящиках, ни на столах, ни на полу. Алмис присела на подоконник. За окном на улице суетились люди — пожилые дамы в деловых костюмах и бритые мужики в камуфле и черных кожанках. Из ворот один за другим выезжали «Саабы». Внезапно дверь содрогнулась от мощного удара. Алмис сжалась в комок. Еще один удар… Дверь с грохотом упала, сбив со стола ворох папок. Компьютер, слава Ру-Бьек, остался цел.
А за дверью стоял Дмитрий!
— Ты? — Алмис бросилась к нему, но остановилась, не добежав полметра, — как ты меня нашел? Тебе сказал этот… Хозяин?
— Хозяев много, я один, —
— Дим, где мы?
— В «Мерлине». Бежим быстрее, самое интересное пропустишь, — он схватил девушку за руку и потащил за собой, точно так же, как только что сделало странное существо… «Плюшевый». Алмис бросила последний взгляд на монитор. Там, среди зеркал и хрусталя, бессмысленно бродил Радкевич и что-то кричал. В компьютере Радкевича не было звуковой платы, но Алмис легко прочла по губам:
«А я? А как же я?!»
ГЛАВА 2
На мелком экране виднелась лестничная площадка — искривленная, словно была помещена в мыльный пузырь. Рядом, в таких же мыльных пузырях, плавали коридор третьего этажа и дворик перед зданием конторы. Боцман читал газету с дурацким названием «ЕЩЕ», а Капитан честно глядел на экраны. Бандиты приступили к своей обычной работе. К охране.
Капитан не просто так пригласил Фленджера в сауну. Это одновременно был и пробный шар. В случае, если Димка знает, где находится дверь в Рунику, он просто откажется. Тогда придется выдумывать новые способы. Но Фленджер, хотя и поломавшись для блезиру, согласился. Значит, надо застать его врасплох и перетащить к кербам и Ма-мин. Все это Капитан вполголоса втолковывал Боцману, на забывая краем глаза следить за лестницей и прочими местами, где были установлены камеры.
Вдруг бандит заметил движение у входа. Поднимавшийся по парадной лестнице, это Капитан увидел совершенно четко, несмотря на искажение, был из Руники. Капитан не мог ошибиться. Борода до пупа, серый плащ-накидка, высокие сапоги… Типичный арконец! Пришелец не позаботился о том, чтобы переодеться во что-нибудь местное — наверняка, очень спешил. Мало того, у него в руках был подозрительного вида кейс. И вдруг что-то словно выдернуло Капитана с его теплого стула. Он, сам плохо представляя, что им движет, жестом приказал Боцману молчать и пулей вылетел за дверь офиса.
Пока арконец с кейсом шел на третий этаж — а кроме как к шефу идти ему было некуда — Капитан притаился между этажами в том единственном месте, которое, он знал, не просматривается через камеры наблюдения.
— Привет, — тихо произнес Капитан по-арконски, когда курьер поравнялся с ним. Тот не ожидал услышать здесь родную речь и в удивлении замедлил шаг.
— Ты к Нуфниру?
Теперь арконец окончательно затормозил:
— А ты откуда знаешь?
— Он меня послал тебя встретить, — заговорщически прошептал бандит. — Наверх нельзя. Там стрем.
— Но мне надо передать это лично! — Запаниковал посланец. — И срочно!
— Все под контролем, — заверил его бандит. — Шеф ждет тебя в черном «Саабе» за углом.
— За каким углом?
— Я покажу. А ты спускайся и жди меня на улице.
Капитан никак не мог понять, что же он делает.
Выждав несколько минут, бандит спустился вслед за курьером. Тот нашелся быстро. Он стоял у внешней стены, ограждающей здание «Мерлина», и нервно грыз кончик сигары — табачные крошки, осыпаясь, застревали в шикарной пепельного цвета бороде.
— За мной, — тихо бросил Капитан, с отсутствующим видом проходя мимо. Не оборачиваясь, бандит последовал вперед, слыша за собой суетливые шаги курьера. Ближайший угол скрыл их из поля зрения случайных прохожих, которых, впрочем, в этом глухом закутке Москвы и не было.
— А где Нуфнир? — Курьер остановился.
— Я за него! — Капитан незаметно переместился так, чтобы отрезать арконцу путь назад. Арконец остолбенел и попытался загородиться кейсом.
— Давай сюда! — Бандит протянул руку и вдруг увидел, что та почти не видна из-за окутавшего ее белого тумана.
— Личинка!.. — Арконец оказался впечатлительным. При виде белого тумана он замер в шоке, вращая вылупленными глазами, а потом и вовсе грохнулся в обморок.
Дальнейшее прошло без сознательного участия Капитана. Он увидел, как белое облако разрослось и накрыло посланца. Капитан почувствовал, что становится сытым и довольным. А когда все прекратилось, от курьера не осталось и следа, за исключением валявшихся на земле чемоданчика с наручниками и сотового телефона.
Бандит некоторое время смотрел на эти предметы, с ужасом осознавая, что именно он и сожрал их прежнего владельца. И вдруг зазвонил лежащий на асфальте телефон. Капитан вышел из оцепенения и каблуком раздавил черную пластиковую трубку. Та по-влажному хрустнула, из-под ботинка бандита расплылась коричневая лужица. Звуки прекратились.
Капитан брезгливо вытер подошву о бурую прошлогоднюю траву и поднял кейс. Тот оказался заперт на все три замка, но такие вещи для Капитана никогда не были преградой. Покрутив колесики с цифрами, он быстро нашел нужную комбинацию и поднял крышку.
Внутри оказалась всего одна бумажка — составленная, правда, на трех языках: русском, английском и на рунтоксе, официальном языке княжества Руника. Из этих трех Капитан знал два — русский и рунтокс. Перед бандитом лежала ксерокопия платежного поручения, по которому компания «Авторун» перечисляла «Мерлин-прессу» семьдесят миллионов долларов. Капитан, прочитав текст, вновь невольно исторг из ладони мутное облачко, в котором бумажка растворилась без следа. Через мгновение ту же участь постигли и все остальные предметы, оставшиеся от бедолаги-арконца, включая и грязный след Капитанского ботинка.
Слегка осоловевший, бандит вернулся на рабочее место.
— Ну, чего? — тревожно спросил Боцман.
— Все нормально, — строго ответил Капитан, хотя и не был в этом уверен. — Если хозяин вызовет, подтверждай все, что я скажу.
Через час рабочий день завершился и сотрудники «Мерлин-пресс» потянулись к выходу. Квадратные бугры в черных пальто до пят, старушки, тоже во всем черном, пара молоденьких секретарш в черных пиджаках. Капитана уже мутило от черного цвета. На этом фоне один только Фленджер в обычной джинсовой куртке радовал глаз. К семи вечера на месте остались лишь шеф и Европа.