Бар на окраине
Шрифт:
Но зеркало тянуло меня как магнитом.
Не найдя в этом, впрочем, ничего страшного, я, пожав плечами, подошла к нему, в фигурной раме стоящему прямо на полу, и заглянула в его блестящую поверхность.
В зеркале стояла я. Но не просто я, а юная и очень красивая. Я узнала себя в возрасте лет восемнадцати — тонкая фигурка, нежная розовая кожа, почти детская открытая улыбка…
Но даже и этот образ зеркало приукрасило: глаза у меня стали больше и выразительнее, ресницы — длиннее, губы ярче, а волосы —
Неужели это я? — не в силах скрыть восхищения, замерла я перед своим волшебным отражением.
«Ты, ты…» — зашептало зеркало.
И такая красота была облечена в синий рабочий халат…
Чуть расстроившись несоответствием облика и наряда, я отошла от зеркала.
И увидела платье.
«Примерь…» — снова шепнуло зеркало.
Я была как под гипнозом. На душе внезапно стало безмятежно и легко, как тогда, в восемнадцать лет. Словно я вернулась туда, в то давнее счастливое время. Из зеркала вдруг остро повеяло моей юностью…
«Примерь!» — повторило зеркало.
И это услышала уже не я. Меня — теперешней, двадцативосьмилетней — уже не было. Перед зеркалом стояла я, но десять лет назад. Которая звонко смеялась, не верила в призраки и ничего не боялась.
И вот эта, давно ушедшая в прошлое и вдруг странным образом возникшая оттуда, я схватила платье и ощутила в руках нежность и легкость струящегося шелка. Оно было таким тонким и прозрачным, что, казалось, его можно продеть сквозь обручальное кольцо…
Не раздумывая, я проворно сбросила халат и начала засовывать голову в узкую горловину платья.
И в этот миг услышала долгий пронзительный звук.
Быстро высунув голову назад, я обернулась. Звук повторился — резкий, противный, настойчивый.
Он разбил хрупкое пространство комнаты. Очертания бревенчатых стен исказились, свет вспыхнул и потускнел, а зеркало вдруг растаяло, оставив лишь облако легкого тумана.
А белое платье из тончайшего шелка растворилось в моих руках, будто его и не было.
От изумления я раскрыла глаза и увидела… потолок своей спальни.
ГЛАВА 49
Я в васильковой пижаме лежала в своей кровати, а кто-то упрямо звонил в дверь.
«Сон!» — выдохнула я, накинула халат и заспешила в прихожую.
Кто бы это мог быть?..
За дверью стояли мужчина и женщина. В руках они держали кипу каких-то брошюр.
— Можно рассказать вам о Библии? — произнес мужчина с вкрадчиво-вежливой улыбкой.
— Да, пожалуйста… — пробормотала я, просыпаясь, и отошла, пропуская незваных гостей в прихожую.
Женщина посмотрела на меня, протирающую
И, в общем-то, это было близко к истине.
— Господь наш Иегова… — начал было ее спутник, но та вдруг дернула его за рукав и резко произнесла:
— Пойдем отсюда!
— Почему? — удивился он, прервав речь.
Глаза верующей испуганно забегали по сторонам, потом она с ужасом взглянула на меня.
— Здесь нечисто… — наконец, проговорила христианка и пулей выскочила из квартиры. Мужчина в недоумении извинился и вышел вслед за ней.
Я осталась стоять посреди прихожей, ничего не понимая.
Что это она тут плела?..
Нахмурившись, я выбежала на лестницу и схватила ее за руку.
— Где нечисто? — крикнула я сердито. — В квартире?
Женщина резко вырвала руку.
— Нет, — буркнула она и ткнула пальцем в меня, — здесь!
— Где здесь?.. — не поняла я.
— В тебе, — ответила она и поспешила вниз, вслед за мужчиной.
Я некоторое время стояла на лестнице, пока звук их шагов, удаляясь, не смолк совсем.
Со мной осталась только звенящая фраза.
В тебе…
Я задумчиво коснулась рукой того места, куда она ткнула меня своим пальцем.
Наверно, женщина права — во мне действительно что-то изменилось. Налет всей этой чертовщины, несомненно, пророс в поры моей кожи, и миссионерка почувствовала, что со мной творится что-то неладное…
Внезапно разорвавший тишину звонок телефона безумно меня напугал.
— Кто?.. — тихо-тихо спросила я в трубку.
— Я! — послышался веселый голос Дашки Басовой.
О Господи!
У меня отлегло от сердца.
— Ну как провела Новый год? — поинтересовалась подружка.
Я вспомнила пустынное ночное Левкоево, холодный лес с уходящими в черное небо соснами и завывания ледяного ветра.
— Незабываемо, — заверила я ее.
— Тебя кто из наших поздравил? — спросила Басова. В тоне чувствовалось нетерпение — главное, немедленно сообщить, кто поздравил ее.
— Из каких наших?
— Ну, однокурсников?
В новогоднюю ночь дома я отсутствовала, а сотовой связи в Левкоево не было. Поэтому, пожалуй, никто…
Но, как и следовало ожидать, мой ответ был Дашке не нужен. Речь ее, как телега Федора, понеслась по кочкам во весь опор.
— …А меня — Нинка Лаврентьева, Верка Кропоткина, Олька, Галька, Семенов, Дорошин, ну все!
Надо же, Семенов, Дорошин… — подивилась я Дашкиным крепким связям с бывшими однокашниками.
Не желая ударить в грязь лицом, я попыталась назвать хоть кого-нибудь, якобы поздравившего меня, но все имена как назло выскочили из головы.