Бар на окраине
Шрифт:
Я глотнула еще и потеребила приятно холодящие шею бусы из малахита. Почему он вдруг сказал это?
Вовка…
Я вновь устремила на него взгляд. Он уже стоял на своем рабочем месте и деловито протирал высокие фужеры с золотой каймой. Лилька по-прежнему надрывалась на сцене, вознося худые руки к потолку. В зале после происшествия опять воцарился негромкий гул.
Все спокойно.
Все, кроме моей души.
Я друг тебе.
Голос мягкий, как трава в ладони или шум осеннего моря.
Гороскоп
Я хочу в это верить.
Я допила бокал до дна, взяла веник и совок, и, не глядя на Вовку, вышла из зала.
ГЛАВА 53
Вошла в свою каморку и, не став даже курить, упала на тахту. Спутанные волосы раскинулись по низкой подушке. «Ни за что не смогу уснуть», — подумала я, глядя в закопченный потолок, и неожиданно провалилась в сон.
Разбудил меня зычный глас Тани.
— Арина, шесть часо-о-ов!!!
После которого я без сил лежала еще минут семь, потом разлепила глаза.
Приподнялась на локте и уныло кинула взгляд на стоящее в углу ведро.
Сердце глухо стучало, и болела голова.
Потом обернулась на дверь, но Тани в комнате уже не было.
Прогоняя сон, я потерла лоб ладонью, осторожно вышла на лестницу в надежде перекинуться с Вовкой хотя бы одним словом, но бар был пуст.
В зале стояла полутьма, искусственные окна были погашены, столы завалены грязной посудой, пол затоптан… в общем, все, как обычно.
Я начала собирать на поднос грязные стаканы и тарелки.
Внезапно мне показалось, будто где-то льется вода.
В недоумении я прислушалась.
Звук доносился с другой стороны бара — оттуда, где находились туалеты, лестница и дверь кабинета директора.
Я постояла несколько секунд, не двигаясь, затем отставила почти полный поднос и осторожно пошла за сцену.
Наверно, кто-то забыл закрутить кран в туалете.
…Но все краны были закрыты.
А звук льющейся воды по-прежнему проникал в уши.
Откуда еще он может доноситься?..
Сообразить этого я никак не могла — вода струилась где-то совсем близко, но куда бы я ни двигалась, звук не ослабевал, хотя и не отдалялся.
Незаметно я оказалась возле витой лестницы с потайной комнатой наверху. Оттуда она, что ли, капает?..
Держась за скрипучие перила, я сделала шаг, за ним второй. Вода зазвенела нежно, как переливы высокого голоса: «А-а… А-а-а!..»
Господи, да это вовсе не вода, а песня!
Сердце заухало, как молот. Я остановилась. Это Настя!
Она там, наверху!
Заплетающимися ногами я преодолела две ступени и вернулась назад.
Внезапно дверь кабинета распахнулась
«С по-о-дружками по ягоду ходить… На-а их веселый оклик отзываться…» — это была ария Снегурочки из оперы Римского-Корсакова.
Она явственно доносилась из кабинета!
Не дыша, я крадучись приблизилась к открытой двери и встала за ней, не решаясь заглянуть внутрь, но пение вдруг разом стихло, будто чья-то рука выключила пластинку.
И наступила странная тишина — словно там, с другой стороны двери, кто-то так же, как и я, стоит, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи.
Я, почему-то не разворачиваясь, попятилась назад и сама не поняла, зачем, сломя голову нырнула в кухню.
В кухне не было ничего подозрительного. Чистые тарелки горой высились на столике, ложки, вилки, ножи — все разложено по ящичкам, кастрюли перемыты, полотенца сложены на стуле.
На стене у окна висит календарь.
Я вспомнила, как держала его в руках в последний раз, после того, как Полина прочитала из него выдержки.
И возникло непреодолимое желание еще раз посмотреть его, чтобы окончательно убедиться…
В чем?
И не успела я подумать, в чем именно я хочу убедиться, как календарь уже был у меня в руках.
Он пах свежей типографской краской и приятно шуршал под пальцами, когда я начала перелистывать страницы. Красные числа, никаких чертей с рогами… Все в порядке.
Похоже, Таня подарила коллегам вполне обычный календарь.
Я уже хотела со спокойной душой вернуть вещь на место, как вдруг поняла, что не могу этого сделать.
Рука, держащая календарь, вдруг начала увязать в нем, как в болоте.
Я с ужасом затрясла пальцами, но они находились в разинутой пасти жуткого календаря, а листы его росли и росли, и уже поглотили запястье…
«Нужно отрубить его ножом… — пронеслась ясная мысль, и я вдруг увидела на столе, где только что ничего не было, знакомый нож с иероглифами.
Я бросилась к нему.
Не делай этого!!! — раздался внутренний призыв к разуму.
Услышав его, я резко затормозила перед ножом — так, что из-под подошв сверкнули искры.
Тем временем рука исчезла в календаре почти до локтя.
— А-а-а!!! — не своим голосом завопила я и стала бить ею о стену.
Но стена почему-то оказалась рыхлой, как подушка, и начала рассыпаться на глазах. Обломки ее сыпались и сыпались, и я в ужасе поняла, что сейчас она засыплет выход, и я останусь здесь навсегда.
Я замерла, не зная, что предпринять, в тот момент, когда пол кухни вдруг поехал вперед на стремительной скорости.
Я поспешила за ним, но не успела, и он ловко выскользнул из-под меня и взметнулся ввысь.