Бар
Шрифт:
– Сопляк! Твой чай уже холодный! И мне потребовалось всего лишь подлить в него ледяной воды! – со стороны террасы я услышал очередной саркастичный выпад Лизы.
С ее и без того растрепанными кудрявыми волосами, весело забавлялся мартовский ветер. Я смотрел, как она заливисто смеялась, облокотившись на ограду и ожидая моего ответа. Ее пышная грудь, прикрытая сарафаном, прибавляла ей еще больше женственности. Теперь она могла повелевать не только нашей семьей, как в детстве, но и мужчинами, которые ее наверняка постоянно окружали. В последний раз мы виделись пять лет назад, и она очень сильно
– Если ты думаешь, что я закрою на это глаза и не разведу свой чай кипятком, ты сильно заблуждаешься! И так будет с каждым чаем, до которого ты доберешься! – в ответ раздался заливистый смех сестры.
Неожиданно приоткрылась калитка. Дядя Антон вышел в шортах и теплом вязаном свитере. Он всегда был плотного телосложения, но время брало свое, дядя заметно осунулся с последней встречи, а волосы на голове и лице почти все приняли седоватый оттенок.
– Артур, хватит дурака валять, вы всех соседей на уши поднимите.
– Она первая начала, неужели ты не слышал?
– Вам будто все еще двенадцать.
– Разве это плохо?
– Это громко, – твердо ответил он, проведя рукой по своей щетине, и кивком пригласил меня зайти в ограду.
Мы сидели за столиком на террасе. Мой чай был ледяной, как из холодильника. В момент, когда я поднес его ко рту, Лиза еле сдержалась, чтобы не сорваться в гогот. Я подыгрывал ее шалостям и отпивал помаленьку, будто обжигаясь. Антон расспрашивал нас о работе, и личной жизни. Спрашивал, чем сейчас занимается молодежь в большом городе, сколько у нас стоит поход в бассейн и какие у нас планы на будущее. Мы вспоминали старые семейные случаи. Обсуждали музыку, кино, политику. Разговор о родителях никто завести так и не решился, так было лучше для всех. В этой компании я ощущал себя на своем месте. Мы растворились друг в друге, забыв про время и ранний вечер, который тайком опустил солнце, видимо, в надежде на то, что никто этого не заметит.
В свете тусклых ламп, спешно подведенных дядей к беседке, лица Антона и Лизы казались незнакомыми. Очертания, к которым я привык, вдруг обретали новые формы. Но стоило перестать задумываться об этом, как все тут же вставало на свои места, и мои близкие становились сами собой. А разговор все продолжался.
– Дядя, помнишь, отец возил нас в горы к водопаду? – неожиданно спросила Лиза.
– О, Лиза, ты хочешь засмеять старика, указывая на его дряхлую память? – он смущенно улыбнулся. – Все наши вылазки в горы слились в одну большую бесконечную поездку с одинаковым пейзажем.
– Прошу заметить, с восхитительным одинаковым пейзажем, – вставил я.
– Несомненно, это были чудесные дни. Мы собирались семьями, запасались овощами, фруктами и мясом. А затем длинная дорога с песнями и словесными играми приводила нас к нетронутым красотам этих мест. Я и рад бы сейчас разложить картотеку наших путешествий по папкам, но, увы, все слилось в одну кашу.
Лиза не отчаивалась.
– А я хорошо помню одну поездку, которая понравилась мне больше других. Это был теплый июльский день в начале девяностых. Мне тогда было около семи лет. Мы спонтанно решили исследовать новые территории.
– Ты говоришь про то ущелье рядом с маленькой деревушкой? – догадался я. – Как же она называлась?
– Неужто вы вспомнили Гуамку?
– Точно, я именно про нее! – радостно воскликнула Лиза. – Там была красивая опасная тропа рядом с железнодорожной линией. Нас хотели прокатить на дрезине, но папа отказался. Он сказал, что однажды его знакомый альпинист свалился вниз вместе со всей своей командой. Никто не выжил. Помню, там внизу и вправду лежал старый ржавый вагончик, так и не унесенный буйным течением. Было так страшно, но невероятно интересно.
– Я был совсем маленький. Помню только, как после долгого пешего марш-броска мы наткнулись на огромный водопад, под который потом ныряли. А ты, дядя, рассказывал всякие истории и легенды, связанные с этим местом.
– Хочется побывать там еще раз, сказать спасибо, – мечтательно сказала Лиза.
– За что и кому? – полюбопытствовал дядя Антон.
– Это место подарило мне уверенность и укрепило характер. Даже в своем дневнике я позже писала, что эта поездка изменила во мне что-то. Та река, которая миллионы лет промывала горную породу, чтобы пройти в желаемом направлении, не сдалась и добилась своего. Теперь она течет по огромному ущелью, которое сама же создала. Я сравнивала эту реку с собой и своей жизнью и пообещала, что не буду отступать никогда и ни перед чем.
Мы смотрели на Лизу, проникаясь ее неожиданным откровением. Она опустила глаза, задумчиво разглядывая текстуру деревянного стола, но затем быстро реабилитировалась и, улыбнувшись, заговорила с прежним озорством в голосе.
– Ребята, я не хотела вас грузить. Пожалуйста, расслабьтесь.
– Ты ни разу не рассказывала об этом, – проигнорировал я ее беззаботный тон.
– Просто сейчас вспомнилось. В этом нет ничего необычного. У каждого ребенка есть вещь, человек или ситуация, которые что-то в нем перевернули.
– Лиза, я слышал, что там сошли сильные сели, и дорога заметно сузилась. До водопада точно не добраться. Но какую-то часть пути поддерживают, ведь это основной заработок местных, там сейчас организуются туристические поездки, так что ты без проблем можешь туда добраться.
– Увы, не в этот раз. Слишком много работы, – она грустно улыбнулась. – Как всегда, ни на что нет времени.
Последовала очередная пауза, которую решил разбавить я:
– А на становление моей личности серьезно повлияла та история с велосипедом…
Эта фраза тут же рассмешила всех участников застолья. Никто не стал развивать эту тему, все лишь деликатно переглянулись, и дядя Антон поднял бокал.
– Дорогие племянники, пусть ваши достижения растут, а окружающий мир, подкидывает побольше обстоятельств, которые этому способствуют.
– Аминь, – поставила точку Лиза.
Мы допили последнюю бутылку домашнего вина и начали собирать продукты со стола. Скоро все переместились в дом, чтобы отдохнуть от насыщенного дня и побыть наедине с собой.