Барабаны Томбалку
Шрифт:
Аския улыбнулся кривой неприятной улыбкой.
— Судьба города важнее, чем твои предпочтения, белый человек. Прощай. Всего тебе хорошего — до нашей следующей встречи.
Колдун убрался восвояси. Страусовые перья покачивались при каждом его шаге. Амальрик, нахмурившись, последовал за Лиссой в дом.
— О чем он тебя расспрашивал? — спросил Амальрик.
— Ах, о моей жизни в Гэзеле и о том, как я тебя встретила.
— Что ты ему рассказала?
— Я рассказала ему, какой ты герой, и как
Амальрик нахмурился, размышляя.
— Лучше бы ты этого не рассказывала. Не знаю, почему я в этом так уверен, но я чувствую, что Аския собирается причинить нам неприятности. Я должен тотчас пойти поговорить об этом с Конаном… Лисса, ты что, плачешь?
— Я… Я так счастлива!
— Почему?
— Ты назвал меня своей женой! — Она обвила руками его шею и осыпала его ласками.
— Ну, ну, — сказал он. — Мне давно следовало сделать это.
— Мы должны устроить свадебный ужин, сегодня же!
— Разумеется! Но сейчас я должен увидеть Конана…
— Ах, это подождет! Кроме того, ты устал, тебе нужно искупаться. Сначала поешь и отдохни, прежде чем говорить с этим ужасным человеком!
Рассудок говорил Амальрику, что нужно пойти к Конану немедленно. Но он опасался этой встречи. Хотя он был уверен, что Аския готовит против него какие-то враждебные действия, он не мог предъявить колдуну никакого явного обвинения. В конце концов он позволил Лиссе уговорить себя. Последовали трапеза, и купание, и занятия любовью, и сон… В общем, когда Амальрик направился во дворец, солнце уже было низко над горизонтом.
Дворец короля Сакумбе был большим зданием — как все дома в Томбалку, построенным из глиняного кирпича серовато-коричневого цвета — рядом с центральной площадью. Телохранители Сакумбе, которые знали Амальрика, быстро пропустили его внутрь. Тонкие пластины расплющенного золота закрывали кирпичные стены и ослепительно отсвечивали в красноватых лучах заходящего солнца. Амальрик пересел большой внутренний двор, в котором толпились жены и дети короля, и оказался в личных апартаментах Сакумбе.
Он обнаружил там обоих королей Томбалку, черного и белого. Они растянулись на грудах подушек на толстом бахарийском ковре, который покрывал мозаичный пол. Перед каждым был столбик золотых монет разных стран, а у локтя стояла большая чаша с вином. Раб с кувшином был готов наполнить опустевшие чаши.
У обоих были опухшие и красные глаза. Короли явно пили давно и основательно. На ковре между ними лежала пара костей.
Амальрик поклонился, соблюдая этикет.
— Государи мои…
Конан обратил на него затуманенный взгляд. На нем был украшенный драгоценными камнями тюрбан вроде того, который носил Зехбе.
— Амальрик! Падай на подушки и сыграй с нами. Тебе наверняка
— Государь мой, я никак не могу…
— А, к черту эти штучки! Вот тебе ставка. — Конан схватил пригоршню монет из своего столбика и подвинул к Амальрику.
Амальрик опустился на пол. Конан, как будто его внезапно осенила мысль, остро глянул на Сакумбе.
— Вот что я тебе скажу, брат король, — сказал он. — Каждый сделает по одному броску. Если я выиграю, ты прикажешь армии выступить против короля Куша.
— А если выиграю я? — спросил Сакумбе.
— Тогда поход не состоится, как ты того и желаешь.
Сакумбе хихикнул и покачал головой.
— Нет, брат-король, меня так просто не надуешь. Когда мы будем готовы, тогда и выступим в поход, не раньше.
Конан ударил кулаком по ковру.
— Что с тобой стряслось, Сакумбе, черт тебя побери?! Ты не тот, каким был в прежние дни. Тогда ты был готов ввязаться в любую авантюру. Теперь тебя ничего не волнует, кроме еды, вина и женщин. Что тебя переменило?
Сакумбе икнул.
— В прежние дни, брат король, я хотел быть королем, чтобы у меня было множество людей, исполняющих мои приказы, много вина, женщин и еды. Теперь у меня все это есть. Зачем мне рисковать этим в бессмысленных авантюрах?
— Но мы должны расширить наши границы до Западного Океана, должны получить контроль над торговыми путями, идущими с берега. Ты знаешь не хуже меня, что благополучие Томбалку зависит от контроля над торговыми путями.
— А когда мы победим короля Куша и достигнем моря, что дальше?
— Как что? Мы повернем наши армии на восток, чтобы покорить племена гханатов и прекратить их набеги.
— А потом ты наверняка захочешь пойти с войной на север или на юг, и так без конца. Скажи мне, Конан: допустим, мы победили все народы на тысячу миль вокруг Томбалку и собрали богатства большие, чем у королей Стигии. Что тогда?
Конан зевнул и потянулся.
— Ну, я думаю, наслаждаться жизнью. Одеться в золото, пировать и охотиться весь день, пить и любить всю ночь. В оставшееся время мы можем рассказывать друг другу небылицы о наших приключениях.
Сакумбе снова рассмеялся.
— Если это то, к чему ты стремишься, так мы и сейчас заняты тем же! Если тебе нужно больше золота, или еды, или вина, или женщин, скажи мне, и у тебя это будет!
Конан покачал головой, проворчал что-то неслышное и озадаченно нахмурился. Сакумбе обернулся к Амальрику.
— Ты, мой юный друг, пришел сюда что-то нам сказать?
— Господин мой, я пришел просить государя Конана посетить мой дом и подтвердить мой брак с моей женщиной. Потом я хотел просить его оказать мне уважение и остаться на скромный ужин.