Барбоскин и компания

Лагздынь Гайда Рейнгольдовна

ПРО ОГУРЦЫ, МОРКОВКУ И ПРО ТО, ЧТО ТАКОЕ АППЕТИТ

Вернувшись после дневной дойки, баба Катя присела на скамейку.

– Ты чего-то, Андрюша, совсем от дома отбился. Матери на ферме не помогаешь, ко мне в коровник не заглядываешь? Полоть надо. Огурцы заросли. Вот дружков и позови. Чего без надобности на скамейке высиживаться? Какие старики дряхлые!

– Баб, а почему ты – Непомнящая?

– Так уж получилось, – задумчиво ответила баба Катя. – Родителей

не помнила. Бомбили, кругом горело, все куда-то бежали, кричали. Это я помню, а остального нет. Меня, говорили, из-под бревна вытащили. Вот и стала сиротой безымянной. В детском доме и нарекли: Катериной Непомнящей.

– А ты что, так и жила без мамы, без папы?

– Так и жила. Да таких ребят, как я, в нашем доме много было.

– Расскажи, баб, а то я о тебе совсем ничего не знаю. Вот у Антошки, у Антона Васильева, бабушка Таня, оказывается, здесь во время войны всеми ребятами верховодила. Пастух дед Прохор и бабка Мотя – партизанили. А ты что делала?

– Я-то что делала? – бабушка Катя задумалась. – Да что все делали в моем возрасте. Жила, росла, в школе училась, в колхозе потом начала работать. Мы рано трудиться начинали, не то что вы, по деревне собак гоняете. Вечером расскажу, сейчас на скотный двор надо. Дашутка, коровка наша молодая, что-то приболела. Нос сухой, горячий. Ветеринар придет. А ты уж не балуй! Чтоб нас за тебя не ругали. Хватит нам из-за тебя выговоры получать!

– А я помню свою фамилию! – на краю скамейки сидел Валерик. – Валерик Иванов, шесть лет.

– Что ж тебе не помнить. Гуляешь много, ешь вкусно, досыта, родители у тебя есть. Хорошо ведь живешь?

– Хорошо, только бабушка Калерия Ивановна ругается, гулять с ребятами не разрешает. Мал, говорит.

– Ты уже взрослый ребенок! Посидела бы еще с вами, – баба Катя встала, – да идти надо.

– Не пускает? – спросил Антошка у Барбоскина. – Я тоже не прошусь. Моя велела возле дома «крутиться, чтобы был на глазах»! «Где, – говорит, – тебя все время допоздна нелегкая носит? И что вы там только делаете?»

– А где – там, не спросила?

– Я бы и не сказал. Ведь это тайна?

 – Военная, – добавил Валерик, основательнее усаживаясь на скамейке.

– «Операция Ы и другие приключения Барбоскина и его товарищей»! –- сказал, подсаживаясь, Мишка. – Или так: «Барбоскин и компания».

– Раз вы – компания, помогите мне огурцы прополоть!

– И морковку, – добавила бабушка Катя, выходя из калитки. – Еда на плите. И чтобы из дома ни-ни!

– Пошли, дело знакомое, я согласен, – заявил Мишка. – Как полоть-то будем? По гряде каждому, или как?

– Можно, я с кем-нибудь? – попросился Валерик. – Вдруг я всю морковку вытаскаю?

– И я не знаю, что рвать, что оставлять, – признался Антошка.

– Ну вы и белые дачники, – ухмыльнулся Барбоскин.

Антошка палочкой выковыривал крапиву, рукой выдергивал лебеду и мокрицу. Валерик тоненькими пальчиками аккуратно брал сорняк под корень и тащил из земли. Потом он отряхивал корень и складывал сорняки в кучку.

– Так

вы здесь целую неделю просидите, – Мишка был красный и мокрый. – Смотрите, как надо!

Антошка с Валериком смотрели, как надо, учились у Мишки. А Барбоскин уже покончил с одной огуречной грядкой, перешел на другую. Он работал, как заведенный робот.

На морковке ребята просидели долго. Мелкие морковины выдергивали, чтобы другим не было тесно. Потом в дождевой бочке, что стояла в огороде, вымыли крупные морковины и ели.

– Сегодня у нас огородный день, – высказался Валерик, доедая третью штуку.

– Вот тебе бабушка Калерия покажет морковкин день. Опять есть не будешь?

– Буду, Андрюша. Мне очень хочется есть.

– А чего молчишь? Баба Катя обед сварила, па плите стоит. Пошли, – сказал Барбоскин.

– Пошли, – обрадовались Антон и Мишка. – Страсть как есть хочется!

– Я теперь знаю, – Валерик сидел с набитыми щеками, – что такое аппетит. Это когда все в рот летит. Я как кабанчик-барабанчик. – Валерик отвалился от стола, лег на диван. – Поспать бы!

Но тут пришла бабушка Калерия Ивановна и повела Валерика домой.

– Нечего в гостях лежать, – сказала бабушка. – Хватит и того, что хозяев без обеда оставили.

ПРО СОЛДАТА СЕРЕЖУ, ПРО СОЛДАТА АЛЕШУ И ПРО СЕРЖАНТА ПАВЛУХУ

Рассказ ребят о находках за болотом почему-то очень взволновал дядю Митю.

– А воронки рядом с той землянкой не было? – спрашивал он.

– Воронки? Какой воронки?

– Ну, ямы глубокой.

– Ямы нет, а ямка есть, – отвечал Барбоскин.

– Все ясно. Упала бомба, миномет опрокинуло и побило, минометчика убило и завалило, засыпало землей. Потому мы его и не заметили. А землянка квадратная?

– Не поймешь – яма и яма, кривая только.

– Так, – дядя Митя встал. – Вы без меня туда ни на шаг. Вместе пойдем. Надо еще в райвоенкомат позвонить. Дело ведь такое! Неизвестный солдат. А может  быть, там и нет ничего? Может быть, вам показалось? Маненько напридумывали? Была же у вас корона, царство али королевство железных королей?

Барбоскин покосился на Антошку и на Мишку. Откуда дядя Митя знает про царство железных королей? Про корону в ночном говорили, а про царство? Антон и Мишка дружно замотали головами, а Валерик выпалил:

– Я не болтун, чтобы рассказывать о железных королевствах!

Дядя Митя улыбнулся:

– Ну и дела! Сами только об этом ночью и трепыхались. Петь, уважь? – поманил он Петьку пальцем. – Побудь за меня.

– Дядя Митя, и мне охота с ребятами!

– Уважь старика, прошу!

– Ладно, – недовольно пробасил Петька Хлыщев. Через два дня в деревню приехала военная машина, привезла двух солдат: Сережку и Алешку.

– Где у вас тут юные следопыты живут? – спросил тот, кого шофер называл Алешкой.