Барьер Сантароги
Шрифт:
«К чему бы это ни привело, — решил Десейн, — но мир должен узнать об этом веществе».
Он опустил ноги и встал с постели. В голове застучало. Он закрыл глаза и, почувствовав, как все поплыло перед глазами, схватился за кровать.
Головокружение прошло.
На подносе Десейн обнаружил нож для резки сыра и, отрезав кусочек от золотистого кирпичика, сумел остановить движение руки, уже направлявшейся ко рту.
«Тело действует автоматически», — он ощущал мощное принуждение выполнить эту команду,
Она оказалась оснащенной гораздо лучше, чем он предполагал. Приборов было немного, но здесь имелось все, что нужно для проведения исследовательских работ — хорошая центрифуга, микротом, бинокулярный микроскоп с регулируемым освещением, газовая горелка, ряды чистых пробирок. Десейн обнаружил емкость с дистиллированной водой и еще одну со спиртом. Раскрошив кусочек сыра, он смешал его со спиртовым раствором и, положив все это на предметное стекло, занялся исследованием под окуляром микроскопа.
Он увидел переплетающиеся между собой нити — молекулы сыра. После наведения резкости нити превратились в спирали продолговатой формы, напоминавшие клетки, которым не давали возможности нормально делиться. Озадаченный Десейн откинулся на спинку стула.
Строение нитей очень напоминало губчатую грибницу, и это не противоречило его первоначальному предположению, что он столкнулся с каким-то новым, выведенным типом гриба. Но что же за активный агент присутствует здесь?
Закрыв глаза, Десейн задумался и вдруг заметил, что его трясет от усталости.
«Не нужно перенапрягаться, — сказал он себе. — Ты еще не до конца поправился. Для получения результатов некоторых экспериментов требуется время. С этим можно подождать».
Вернувшись к кровати, он растянулся на простынях. Протянув левую руку к сыру, он отломил кусочек и осознал свои действия, только когда проглотил сыр. Взглянув на крошки, оставшиеся на руках, он начал растирать их и почувствовал, что кожа на пальцах скользкая от растертого жира. По всему телу пробежала волна блаженства.
«Тело действует само по себе, без участия сознания. Неужели оно способно выйти из-под контроля и убить человека? Весьма похоже, что так оно и есть».
Его телу нужен был сон, и если бы он не заставлял себя держаться, оно уже уснуло бы. Однако его сознание пошло на поводу у тела и стало создавать сон: деревья за окном вдруг стали огромными и, переполнившись жизненной энергией, выпрыгнули из земли, сбрасывая ветви с непосильным грузом листьев и фруктов. И все это великолепие грелось под лучами теплого солнца цвета золотистого сыра.
12
Проснувшись на закате, Десейн повернул голову к окну и увидел ослепительно сверкающее небо. Он застыл под действием чар сродни тем, что охватывали древних
Позади что-то щелкнуло. Разрушая чары, комнату затопил искусственный свет. Десейн обернулся. В дверях стояла Дженни. На ней был зеленый халат длиной почти до колен, на ногах — зеленые тапочки.
— Пора просыпаться, — сказала она.
Он смотрел на нее, как на незнакомку. Он видел, что это была та же самая Дженни, которую он любил — ее длинные черные волосы, перехваченые красной ленточкой, полуоткрытые полные губы, ямочка на щеке. Но он заметил и едва различимое выражение спокойствия в ее голубых глазах — спокойствия богини.
Она направилась к нему, двигаясь так, как в том далеком прошлом, — ему никогда не забыть ее плавной походки.
Странный страх охватил Десейна — сродни тому, который испытывал аттический крестьянин перед дельфийской жрицей. Она была прекрасна… и смертельно опасна.
— Ты что, не хочешь спросить, как я себя чувствую? — спросила Дженни.
— Я и так вижу, что с тобой все в порядке, — ответил он.
Дженни сделала еще один шаг в его сторону и сказала:
— Клара подогнала к нашему дому машину Джерси Хофстедцера и оставила ее там для тебя. Сейчас автомобиль стоит в гараже.
Десейн вспомнил об этой прекрасной машине — вот еще одна приманка для него.
— Что ты принесла мне на этот раз? — спросил он. — Я не вижу у тебя в руках никакой еды. Тогда, возможно, яд на острие твоей шляпной булавки?
В глазах девушки появились слезы.
— Не подходи ко мне, — напомнил он. — Я люблю тебя.
Дженни согласно кивнула:
— Я действительно люблю тебя. И… И я понимаю, насколько опасной могу быть для тебя. Все время была… — Она зарыдала. — Я понимала, что должна быть от тебя подальше. Но больше не могла выдерживать этого. Как и сейчас.
— Ладно, все прошло, — сказал Десейн. — Кто старое помянет, тому глаз вон. Ты случайно не захватила с собой пистолет? Это оружие более эффективно, а пуля быстра.
Дженни топнула ногой.
— Джил, ты невыносим!
— Да ну?
— Ты изменился, да? — прошептала девушка. — Неужели ты не чувствуешь ничего…
— Я по-прежнему люблю тебя, — перебил ее Десейн. — Не подходи ко мне. Я люблю тебя.
Дженни прикусила губу.
— Разве не милосерднее было бы сделать это во время сна? — продолжал он изводить девушку. — И тогда я никогда бы не узнал, кто…
— Прекрати!
Внезапно Дженни сорвала с себя зеленый халат, под которым оказалась белая ночная рубашка, отделанная кружевами. Она стянула через голову ночную рубашку и, бросив ее на пол, осталась стоять обнаженная, глядя на Десейна сверкающими глазами.