Бархатная маска
Шрифт:
Лаис едва не задохнулась от облегчения. Всего лишь несколько дней. Неделя. И он вернется, он не уезжает навсегда.
– А как же репетиции? – осведомилась графиня, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Не стоит показывать Фламбару, насколько его отъезд задел ее чувства.
– Я уже полностью выучил свою партию. – Ну да, Лаис это и так знает, только вот… Целая неделя без него – это не столько потерянные репетиции, сколько… – Извинитесь за меня и заверьте всех, что я не подведу столь милое общество.
– Хорошо. – Дольше тянуть не имело смысла, и Лаис кивнула, стараясь говорить обычным дружелюбно-равнодушным
Он молча поклонился, взял плащ и шляпу и вышел.
Лаис опустилась в кресло, где он раньше сидел. Даже сквозь несколько юбок она почувствовала тепло его тела, что сохранила обивка.
Другая женщина.
Конечно же, такой блестящий и умный человек должен кого-то любить. Совершенно невозможно, чтобы любовь ни разу не тронула его сердце, не заставила томиться днями и ночами в ожидании встречи с возлюбленной. Чтобы его руки никогда не касались другой женщины. Может быть, он женат; Лаис никогда не спрашивала об этом, и мысль, неотвратимая и ошеломляющая, заставила ее нервно поежиться. Ведь семейный статус учителя фехтования – не тот факт, который должен сильно ее интересовать. Его жена и – вполне возможно – дети могли остаться в Лондоне, а Фламбар умолчал об этом, чтобы не создавать лишнего шума.
Нет, не может он быть женат. Энджел вел слишком замкнутый образ жизни здесь: не писал никаких писем (во всяком случае, Лаис об этом не знала), не встречался ни с кем извне, выезжал только на конные прогулки по утрам – явно не в Лестер ездил, так быстро туда не доберешься. И ни разу не упомянул о созданной им семье, только об отце и матери. И то вскользь. Скорее всего, он просто влюблен, безнадежно и тоскливо, и это заставляет его вести себя отстраненно, замыкаться в себе и не смотреть на других женщин. Как все обычно и больно. Лаис снова обхватила себя руками.
Дни потянулись один за другим. Джерри носился по дому со шпагой, фехтуя с воображаемыми противниками, пару раз заезжали Кассандра и Фейт, один раз – Арчибальд. Трижды Лаис выезжала на репетиции. В отсутствие Энджела процесс шел вяло, без его советов и помощи даже Мэри начала делать ошибки. Лаис только теперь в полной мере осознала, насколько сильно вдохновлял всех Фламбар. Лорд Эшли являлся, несомненно, организатором спектакля и его лидером, а Энджел стал его душой. И теперь, когда душа временно ушла, все происходило медленно и вполовину не так вдохновенно, как при фехтовальщике. Его живого присутствия ощутимо не хватало в гостиных и залах, и все терроризировали Лаис вопросами, когда Энджел вернется. Графиня отвечала туманно, ожидая этого возвращения едва ли не больше всех занятых в мистерии дворян, вместе взятых.
К тому же из Лондона продолжали поступать волнующие слухи о неминуемой грядущей немилости герцога Мальборо, подробности, весьма пикантные, ссоры королевы и герцогини. Более того, предрекали даже еще более крупные неприятности. Из Европы тоже поступали тревожащие сведения о ходе войны. Армия союзников, не сумев удержать преимущество после победы при Мальплаке, находилась не в самом завидном положении. И хотя давно зарекомендовавший себя Мальборо вместе с Евгением Савойским, по общему
Лаис, бывая в обществе, почти не слушала разговоров, что тут же заметила Кассандра. В отсутствие Энджела на репетициях леди Фитчетт скучала. Основным ее занятием в последние недели стали попытки соблазнить Фламбара. Лаис, к сожалению, не могла ни слова сказать подруге о своей любви – несмотря на близость и понимание, существовавшие между нею и Кассандрой, сердце у каждого свое. Графиня старательно изображала обычное дружелюбное отношение к Энджелу, однако сердце ее сжималось каждый раз, стоило Касси упомянуть о Фламбаре.
А подруга, не заботясь о приличиях, щебетала без остановки, пока не заметила мрачное выражение лица графини Джиллейн.
– Милая Лаис! – Кассандра прервала речь о несомненных достоинствах Фламбара и нахмурилась. – Что-то ты загрустила в последние дни.
– Просто я не люблю осень, – улыбнулась графиня. Немного лукавства не повредит, к тому же Лаис почти не покривила душой. Золотисто-багряную осень она очень любила, а пограничье между осенью и зимой – нет. Холодное, мрачное, беспросветное время. И сейчас, когда женщины сидели в теплой гостиной, за окном завывал ветер.
– Да, осень – не самое лучшее время, – согласилась Кассандра. – И обычно у нас в эту пору скучновато. Но, честно говоря, эта осень намного веселее нескольких предыдущих.
– Для тебя, может быть, – обронила графиня.
– О да! – Глаза Кассандры вновь вспыхнули огнем. – Давно я так не развлекалась!
Лаис вздохнула. Умом она понимала, что Касси не зайдет дальше легкого флирта, несмотря на свои смелые планы, которыми беззастенчиво делилась, но сердце графини каждый раз сжималось, когда она видела подругу рядом с Энджелом. К тому же она страшно завидовала леди Фитчетт! Ах, если бы она, Лаис, могла так же легко и непринужденно подойти к Энджелу, коснуться его рукава, склониться вместе с ним над нотами, оказаться так близко! Ее попытки сблизиться с Фламбаром каждый раз оканчивались ожогом. Как будто кто-то касался души Лаис раскаленным железом. Насколько все проще было бы, не влюбись она в Энджела так сильно, останься он ей просто другом…
– Скоро вновь станет скучно, – продолжала Кассандра. – После того как мы покажем мистерию, у меня больше не будет возможности столь близко общаться с твоим прекрасным учителем фехтования.
– Он учитель Джерри, а не мой, – заверила подругу Лаис. Кажется, она слишком часто говорит это разным людям. Стоит задуматься.
– Как бы там ни было, – вздохнула Касси, – еще несколько недель – и наш милый ангел вновь станет просто наемным слугой.
– Он и сейчас наемный слуга, – напомнила Лаис.
– Сейчас его повысили до исполнителя главной роли, – Кассандра взмахнула несколько раз веером, украшенным изображениями поющих птиц на цветущих ветвях яблони. – Как жаль, что мы не в Лондоне!
– Почему?
– В большом городе много возможностей. – Что ж, на то Касси и близкая подруга – мысли в голову ей приходят похожие. – В нашей же провинции даже и не стоит думать о том, чтобы сохранить что-либо в тайне. Особенно если это «что-то» – скандального свойства.
– Касси! – Лаис покраснела.