Бархатная песня
Шрифт:
Аликс неохотно поднялась, потирая зад и прихрамывая на одну ногу. Когда она подошла к Рейну, тот протянул ей большую загорелую, мускулистую руку, по которой текла кровь, чтобы Аликс могла очистить рану. Как только Аликс прикоснулась к ней тряпкой, смоченной в теплой воде, она сразу почувствовала, какие холодные у нее руки, как горяча его кожа и насколько все-таки глубокой оказалась рана. Ей стало не по себе, что она причинила такой вред.
— Ты впервые проливаешь чью-то кровь? — мягко спросил Рейн. Их лица сблизились,
Она еле кивнула, не желая встречаться с ним глазами, потому что ее душили слезы. Она вспомнила события двух последних дней.
— Каким, образом ты ушиб ногу? — спросил Рейн.
Быстро заморгав, чтобы не заплакать, она сердито уставилась на него.
— Когда пытался убежать от одного из вашей породы, — фыркнула она.
— Ты молодец, мальчик. — Рейн улыбнулся, и на щеках вновь появились ямочки. — Никому обиду не спускай. Держи голову высоко, что бы ни случилось.
Аликс прополоскала окровавленную тряпку и начала снова обмывать руку.
— Тебе объяснить обязанности оруженосца? — спросил Рейн.
— Я никогда не имел удовольствия быть чьим-то слугой, поэтому, боюсь, мне неизвестно, что надо делать служ… — Аликс едва не сказала «служанке», — что слуга должен делать для своего хозяина.
Рейн фыркнул:
— Тебе нужно содержать в чистоте мое оружие, заботиться о лошадях, обслуживать всячески лично меня и… — его глаза хитро блеснули, — подносить мне сладкие пирожки. Ну как, справишься со всем этим?
— И ничего больше? — подпустила она шпильку.
— Настоящему оруженосцу не мешало бы знать хотя бы основы рыцарского боя: как владеть мечом и копьем и тому подобное, а также писать письма от имени своего хозяина и иногда доставлять куда следует важные сообщения. Я понимаю, что нельзя требовать от тебя столь многого, но так как…
Аликс перебила его:
— А, так как я не принадлежу к вашему сословию, то не смогу ничему научиться? Мозгов на это не хватит? Мой отец был адвокатом, я умею читать и писать получше, чем большинство ваших вельмож, держу пари. и я умею это делать на латинском, французском и английском.
Несколько минут Рейн, то сжимая в кулак, то разжимая руку и напрягая мышцы, слегка улыбался, совершенно не обижаясь на ее слова. Наконец он взглянул на Аликс.
— И все-таки ты еще слишком малорослый для долгого и трудного обучения. А что касается умения читать и писать, то ты наверняка делаешь это лучше меня, потому что я могу прочитать только имена родственников. Прекрасно! — сказал он, вставая. — У тебя очень нежные руки и ты хорошо обработал рану. Может быть, твоя помощь понадобится Розамунде.
— Еще одна из ваших женщин? — Аликс насмешливо улыбнулась, кивком головы указав на вход в шатер, где перед этим стояла Бланш.
— Уж не ревнуешь ли ты? — спросил он, и, прежде чем Аликс успела прошипеть,
— Вроде тебя? — огрызнулась Аликс и пожалела, что не откусила себе язык.
— Я очень нравлюсь женщинам, — ответил он, судя по всему забавляясь от души. — А теперь у меня есть для тебя кое-какая работенка. Вот это оружие нужно почистить, а потом как следует отполировать, чтобы не было ржавчины. — Он быстро собрал в кучу оружие и доспехи, так что получился внушительных размеров каркас вместе с нарукавниками и поножами. Все увенчивал шлем.
Самонадеянно и надменно Аликс вытянула руки — и в следующую минуту пошатнулась под тяжестью брони. Она наверняка упала бы, если бы Рейн не поддержал ее.
— Для юноши твоего роста это немного тяжеловато.
— Моего роста! — выдохнула она, стараясь обрести равновесие. — Если бы вы не были таким большим, как два быка, сразу не понадобилось бы так много амуниции.
— Твоя наглость может обернуться синяками, и я бы посоветовал тебе проявлять должное уважение к твоему суверену. — И прежде чем Аликс успела ответить, он почти вытолкал ее из шатра. — К северу отсюда есть ручей, — сказал Рейн и бросил несколько тряпок на запачканную грязью броню. — Хорошенько вымой оружие и принеси обратно. И если я обнаружу на нем хоть одну новую вмятину, то сделаю пять на твоей заднице. Ясно, парнишка?
Аликс с трудом кивнула. Ее главной заботой было удержать равновесие под тяжестью доспехов; и ее занимало не то, как бы порезче возразить Рейну, а то, каким образом суметь уйти с таким грузом. Она медленно двинулась вперед. Руки сразу заболели, и, чтобы поверх высокой стальной груды видеть путь впереди, она изо всех сил вертела шеей. Когда тело уже разламывалось от боли и слезы выступили на глазах, она наконец увидела ручей. На берегу Аликс хотела сначала бросить броню на землю, однако, вспомнив угрозу Рейна, расставила ноги, присела на корточки и осторожно свалила все семьдесят фунтов стального бремени.
Некоторое время Аликс сидела, раскинув руки, не зная, вернется ли к ним осязание. Когда эта способность все-таки вернулась и осталась только боль к мышцах, Аликс погрузила в холодные чистые воды ручья руки, не завернув рукава.
Через несколько минут она с глубоким вздохом взглянула на груду оружия. Пожалуй, ни одной женщине не приходится чистить так много посуды. А во — обще, какая разница между мытьем тарелок и мытьем брони? Еще раз вздохнув, она взяла тряпки и стала стирать наслоения грязи, пота, ржавчины и какой-то липкой мерзости.