Бархатная смерть
Шрифт:
– Заходит всегда в одно и то же время со старой хозяйственной сумкой. Сумка тяжелая, судя по тому, как он ее волочет. А через пару минут – хоп! – он выходит, и сумка у него другая. И совсем не тяжелая. – Мальчишка поправил скейтборд, висевший у него на плече.
– Ну и где этот воровской вертеп?
Парнишка наморщил лоб, как старый дед.
– Какой вертеп? Никакой не вертеп, это магазин. Я тебя туда отведу. Это хорошая наводка. Мне полагается апельсиновая шипучка.
– Тебе полагается
Но Ева вытащила монетки, передала их мальчику и большим пальцем указала себе через плечо на автомат. Пока он скармливал монеты автомату, она размышляла. Мальчишка был умен и наблюдателен. Вероятно, он видел именно то, о чем рассказал. А это означало, что магазин был всего лишь прикрытием, подставной конторой для сбыта бумажников, сумок и всего остального, что ловкий уличный вор мог украсть у туристов или жителей Нью-Йорка – достаточно наивных, чтобы дать себя обворовать. Мальчик жадно глотнул шипучки.
– Нам пора, если хочешь их застукать.
– Скажи мне, где это, я пошлю туда копов.
– Э, нет. Я должен сам тебе показать. Такой уговор.
– Какой уговор? Я ничего не обещала. У меня времени нет разъезжать по городу и устраивать засады, пока какой-то карманник придет к своему барыге сбрасывать краденый товар.
Глаза мальчика превратились в колючие стекляшки.
– Ну, значит, никакой ты не коп.
Она могла бы его «переглядеть». Ева не сомневалась, что, затей она с ним игру в гляделки, победа осталась бы за ней. Но от его взгляда у нее чесались лопатки.
– Ну ты и заноза! – Она проверила время и произвела кое-какие подсчеты в уме. Скорее всего, место сброса находится где-то в районе Таймс-сквер, где она имела несчастье встретить этого настырного мальчишку в декабре. Пожалуй, можно туда заехать по дороге домой. Может, ей удастся поработать дома, чтоб ее никто не беспокоил каждые пять минут.
– Жди здесь, – приказала Ева. – Если тебя тут не будет, когда я вернусь, я тебя затравлю, как зайца, и засуну в этот самый чемодан. Просек?
– И ты пойдешь со мной, чтобы я тебе показал?
– Да, ты мне покажешь. Стой тут.
С этими словами Ева скрылась в «загоне» убойного отдела.
– Пибоди, мне надо отлучиться. Дело отчасти личное. Потом буду работать дома.
– Но… но… мне надо ехать на телевидение… вот уже прямо сейчас!
– Вот и поезжай. Только сперва скопируй новые данные и перебрось мне на домашний комп.
– Но… – Пибоди бегом бросилась за Евой. – Разве ты со мной не поедешь?
– Возьми себя в руки, Пибоди. – Ева поспешно схватила диски с файлами и засунула их в свою сумку. – Ты уже выступала в эфире.
– Но ведь не так! Даллас, ты должна поехать со мной. Я не могу ехать туда одна. Я…
– Господи, и за что мне эти муки? Возьми Макнаба.
– Ты должна пожелать мне ни пуха ни пера! – плачущим голосом бросила Пибоди ей вслед.
– Вот попробуй только облажаться, я тебя так распотрошу, что пух и перья полетят.
– Даллас! – окликнул Еву мужской голос.
– Что? – рявкнула она, увидев Бакстера, и тут же вспомнила. – Извини, я спешу. Есть подвижки?
– Нет. А ты…
– Нет, у меня времени не было взглянуть на файл. Как только, так сразу, Бакстер. – У Евы заломило виски от головной боли, так бывало частенько, когда она была на взводе. – Пошли, парень, и если ты мне голову морочишь, узнаешь сам, почему меня называют самым зловредным копом в Нью-Йорке.
В гараже мальчишка критически оглядел ее машину и сокрушенно покачал головой. Он залез внутрь, поставил чемодан к себе на колени, внимательно изучил приборный щиток и устремил свои удивительные зеленые глаза на Еву.
– Эта тачка – полное дерьмо.
– У тебя есть получше?
– У меня нет тачки, но я-то уж знаю, когда тачка дерьмовая. Как же это так – у тебя и такая тачка?
– Я каждый день задаю себе этот вопрос. Имя есть?
– А у тебя?
У Евы возникло ощущение, что он ее просто испытывает.
– Лейтенант Даллас.
– Что это за имя такое – Лей-тенант? Лей куда? Во что?
– Это звание. Это мое звание.
– А у меня нет звания и тачки тоже нет.
– Но имя-то есть? Имя, парень, или наше приключение на этом закончится.
– Тико.
– Ладно, Тико, куда мы едем?
Он напустил на себя таинственности.
– Ну, может, прошвырнемся вокруг Таймс-сквер.
Ева вырулила из гаража и втиснулась в городской поток.
– Что в чемодане на этот раз?
– Кашемировые шарфы и шапки. А ты почему шапку не носишь? Если не носишь шапку, тепло уходит через голову.
– А ты почему не носишь?
– А я ее продал. Такой я дурак: если могу что-то продать, обязательно продам.
– Ну, если ты так любишь торговать, Тико, какого черта ты перся с этим чемоданом через весь город ко мне на работу, чтобы рассказать о сбросе?
– О каком сбросе? Я ничего не сбрасывал.
«Не такой уж, оказывается, ты многоопытный», – подумала Ева.
– О подозрительных делишках.
– А мне не нужны подозрительные делишки на моей территории. У меня бизнес. Если кто-то крадет кошельки и всякое такое дерьмо, значит, у людей нет денег на мои кашемировые шарфы и такие же шапки. А в скором времени, как потеплеет, я буду торговать стопроцентно шелковыми шарфами и галстуками.
Поскольку возразить тут было нечего, Ева кивнула.