Бархатные горы
Шрифт:
— Ты сделал это нарочно, — прошептала она. — Чтобы наказать меня!
Она откинула голову и выпрямилась. Теперь ей хотелось одного — ранить его, сделать так же больно, как было сейчас ей.
— Я была права, твердя сэру Томасу Крайтону, что не могу выйти за тебя. Ты недостоин жениться на шотландке! Я месяцами терпела, пока ты неумело передразнивал наши обычаи. И сама видела, как ты во всем потерпел неудачу.
Несмотря на опьянение, проворства он не потерял, и поэтому, швырнув флягу на пол, вскочил и схватил ее
— А что ты дала мне? — прохрипел он. — Я делал все возможное, чтобы учиться у тебя, но вот ты! Когда ты меня слушала? Противоречила на каждом шагу! Ты высмеивала меня перед своими людьми, пренебрегала моими советами в присутствии моих собственных братьев! И все же я терпел, потому что, как последний дурак, верил, что полюбил тебя! Но как можно любить такую бессердечную эгоистку? Когда ты вырастешь и перестанешь прятаться за спины членов своего клана? Да тебя и не интересуют их нужды. Главное — твои желания и цели.
Он оттолкнул ее с таким видом, словно она вдруг крайне ему надоела.
— Я устал угождать холодной, бесчувственной особе. И намереваюсь найти такую, которая даст мне все, что необходимо.
Он отвернулся и, пьяно пошатываясь, покинул комнату.
Бронуин долго не двигалась с места. Откуда ей было знать, что он так сильно ее презирает? Сколько раз он был близок к тому, чтобы признаться ей в любви, и все же она его игнорировала. О да, она была такой гордой и неукротимой, когда твердила, что они, конечно, неравнодушны друг к другу, но самой ей нужно гораздо больше, чем просто любовь.
Но что значило для нее больше, чем любовь Стивена? Теперь она поняла, что все остальное — пустяки, не имеющие ровно никакого значения. Любовь, любовь Стивена была у нее в руках, а Бронуин швырнула ее ему в лицо. А ведь в Шотландии он усердно трудился, делая все, чтобы быть справедливым и учиться жить в чужой стране. А что сделала она, чтобы приспособиться к его образу жизни? Ее всего лишь просили одеться по последней английской моде, и даже по этому поводу она не уставала жаловаться.
Бронуин заломила руки.
Стивен прав! Она эгоистка! Требовала, чтобы он стал шотландцем, изменился каждой частичкой своего существа, а сама и пальцем ради него не шевельнула. С первого момента их встречи она заставляла его платить за честь и привилегию жениться на ней.
— Привилегию! — охнула она вслух. Она заставила его драться за свою руку в самый день свадьбы! А в брачную ночь ударила ножом. Как там сказал Стивен? Когда-нибудь она поймет, что одна капля его крови более драгоценна, чем весь гнев, который она копит в себе.
Как она могла ранить прекрасное тело, которое знала так хорошо? Как могла пролить его кровь?
Слезы ручьем хлынули по лицу. Он разлюбил ее. И сам это сказал. Она не сохранила его любовь. Выбросила, как ненужный мусор.
Бронуин сморгнула слезы и огляделась.
Стивен и его семья так
Стивен показал… Он так многому ее научил, и все же она ни разу не смягчилась по отношению к нему. Да и когда она вообще проявляла доброту к мужу? Опоила сонным зельем, проклинала, во всем противоречила, словом, вела себя как злобная мегера. Все, что угодно, лишь бы не влюбиться в него! Не хотела любить англичанина… Боялась, что клан посчитает ее слабой, недостойной быть их лэрдом. Однако Тэму он пришелся по душе, как и большинству мужчин ее клана.
Она потихоньку побрела во двор, решив поискать Стивена. Почему-то она чувствовала, что он не поднялся наверх.
— Несколько минут назад Стивен уехал, — тихо сообщил Майлс, подойдя сзади.
Бронуин медленно повернулась. Этот человек тоже был добр с ней. Утешал после того, как на нее напали.
В лицо вдруг повеяло холодным ветром, и перед глазами поплыли холмы Шотландии. И так захотелось домой! Больше всего на свете. Может, дома она сумеет придумать, как вновь завоевать любовь Стивена. Может, сумеет заставить его понять, что она тоже любит его и готова стать такой, какой ему хочется ее видеть.
Она посмотрела на Майлса, словно не видя, кто перед ней, повернулась и зашагала к конюшням.
— Бронуин, — окликнул он, хватая ее за руку. — Что случилось?
— Я еду домой, — спокойно ответила она.
— В Шотландию? — поразился он.
— Да, — прошептала она. — Домой, в Шотландию. Передашь мои сожаления Джудит? — улыбнулась она.
Майлс пристально всмотрелся в нее:
— Джудит тем и хороша, что ей можно ничего не объяснять. Что ж, тогда едем?
Бронуин хотела возразить, но покорно закрыла рот. Ясно, что Майлс не отпустит ее одну в такой дальний путь. Остановить его нельзя, точно так же, как и удержать ее от возвращения.
Эту долгую кошмарную ночь они ехали бок о бок, не произнося ни слова. Сердце Бронуин сжимала боль потери. Потери Стивена. Может, он будет счастливее в Англии, в кругу семьи. Там, где ему не придется каждый день бороться за выживание.
Она часто подносила руку к животу, гадая, когда он начнет набухать. Ей очень хотелось своими глазами увидеть явственные признаки беременности.
Рано утром они пересекли шотландскую границу, и она вдруг ужаснулась, осознав, насколько была эгоистичной, когда позволила Майлсу сопровождать ее. Слишком много шотландцев, подобно старику Харбену, были готовы убить любого попавшегося им на глаза англичанина. Поэтому она предложила Майлсу одеться горцем. Так будет безопаснее, поскольку с ними нет охраны. Майлс ответил каким-то странным взглядом, смысла которого она не поняла.