Бархатные коготки

Аддамс Петтер

Мейсон коротко кивнул головой.

– Я ожидал чего-то подобного, - сказал он.

– И вы не разочаруетесь в своих ожиданиях, - заверил Белтер.
– Только не вообразите себе невесть что. Это не признание того, что я имею что-то общее с "Пикантными Известиями". Я ничего не знаю об этом листке и знать не хочу. А теперь можете убираться.

Мейсон повернулся и направился к двери. На пороге он натолкнулся на лакея, который сказал Белтеру:

– Извините. Госпожа хочет обязательно увидится с вами. Она сейчас выйдет.

Белтер

подошел к двери.

– Запомни хорошенько этого типа, Дильи, - попросил он.
– Если ты снова когда-нибудь увидишь его здесь, выброси вон. Если не справишься сам, вызовешь полицейского.

Мейсон повернулся и смерил лакея взглядом.

– Лучше вызови сразу двух полицейских, Дильи. Они тебе понадобятся.

Он двинулся вниз по лестнице, сознавая то, что двое мужчин идут за ним. Когда он очутился в холле, из угловых дверей вышла женщина.

– Надеюсь, что я тебе не помешала, Джордж, - сказала она.

Ее взгляд упал на Мейсона. Это была та самая женщина, которая посетила его сегодня, представляясь Евой Гриффин. Ее лицо стало белым, как стена, голубые глаза потемнели от страха. Через минуту она овладела собой и ее глаза расширились в том же самом выражении детской невинности, которое Мейсон уже имел возможность лицезреть в своем кабинете.

На лице Мейсона не отразилось ничего. Он посмотрел на женщину совершенно спокойным и приветливым взглядом.

– Ну?
– спросил Белтер.
– Что ты хотела?

– Ничего, ничего, - сказала она, а голос у нее был тонким и дрожащим.
– Я не знала, что ты занят. Извини, что я помешала тебе.

– Не обращай на него внимания, - сказал Белтер.
– Это какой-то адвокатишка, который проник под фальшивым предлогом и выходит с большой поспешностью.

Мейсон повернулся на месте.

– Послушайте. Заявляю вам...

Лакей схватил его за плечо.

– Туда, мистер, прошу вас.

Мощные плечи Мейсона повернулись движением профессионального игрока в гольф и лакей полетел в другой конец холла. Он так врезался в стену, что пошатнулись и съехали на бок картины, висевшие на крюках. Мейсон сделал шаг в сторону массивной фигуры Белтера.

– Я намеревался дать вам шанс, - заявил адвокат, - но изменил свое мнение. Попробуйте только что-нибудь напечатать в своей газете обо мне или о моем клиенте и вы окажетесь в тюрьме лет на двадцать. Вы поняли?

Алмазные глаза сверлили Мейсона взглядом змеи, смотрящей в лицо человека, вооруженного палкой. Правая рука Джорджа Белтера была в кармане пиджака.

– Ваше счастье, - сказал он, - что вы остановились. Попробуйте сделать еще шаг и я прострелю вам голову. У меня есть свидетели, которые подтвердят, что я действовал в целях самозащиты. И я не знаю, может быть все-таки мне нужно это сделать, несмотря ни на что.

– Можете не трудиться, - ответил Мейсон.
– Вы не удержите меня таким способом. Есть еще люди, которые знают то же самое, что и я.

Белтер надул губы.

–

Вы повторяете одно и то же. Я это слышал. Если вы думаете, что я испугаюсь угроз какого-то адвокатишки-шантажиста, то сильно заблуждаетесь. Последний раз говорю вам, чтобы вы убирались прочь из моего дома.

Мейсон повернулся на каблуках.

– Что ж, я уйду. Я сказал вам все, что считал нужным сказать.

Он был у двери, когда его настигло саркастическое замечание Джорджа Белтера:

– Повторяться - дурной тон, мистер Мейсон. А некоторые вещи вы сказали даже три раза.

5

Ева Белтер всхлипывала в кабинете Перри Мейсона, прижимая платочек к лицу. Мейсон, сидя без пиджака по другую сторону стола, смотрел на нее внимательным взглядом, в котором не было ни тени сочувствия.

– Вы не должны были приходить туда, - сказала она между рыданиями.

– Откуда я мог знать?
– спросил Мейсон.

– Он безжалостен.

Мейсон кивнул головой:

– Я также могу быть безжалостным.

– Почему вы не дали объявления в "Экзамайнер"?

– Локк слишком много потребовал. Они вообразили себе, что я - Санта Клаус.

– Они знают, что это важное дело, - рыдала она.
– В игре большая ставка.

Мейсон не ответил. Женщина по другую сторону стола всхлипывала еще минуту, потом подняла глаза и посмотрела на него с немой болью.

– Вы не должны были угрожать, - сказала Ева Белтер.
– Не должны были приходить в его дом. Вы ничего у него не добьетесь угрозами. Когда он будет прижат к стене, он будет драться пока не победит. Он никогда не просит пощады и сам беспощаден.

– Интересно, что такое он может мне сделать, - спросил Мейсон.

– Он вас уничтожит. Он узнает о всех делах в которых вы принимаете участие. Он обвинит вас в подкупе присяжных, в сговоре со свидетелями, в даче ложной присяги, в нарушении этики. Он выживет вас из города.

– Пусть только попытается напечатать обо мне хоть слово, - сказал твердо Мейсон.
– Я подам на него в Суд за оскорбление. Буду подавать на него столько раз, сколько он упомянет мое имя.

Она покачала головой. Слезы текли у нее по щекам двумя тонкими ручейками, размывая косметику.

– Вы не сделаете этого. Он слишком хитер. У него есть адвокаты, которые говорят ему, что он может сделать. Он будет держаться в укрытии и наносить удары при любой возможности.

Мейсон забарабанил о край стола.

– Я вам уже говорил, миссис Белтер, я умею бороться, - сказал он.

– Зачем вам было нужно туда идти?
– выговаривала она.
– Зачем вы просто не дали объявления в газету?

Мейсон поднялся с кресла.

– Знаете что? С меня хватит. Я пошел, потому что считал, что поступаю правильно. Эта паршивая газетенка разбойничает среди белого дня, а я никому не позволяю грабить моих клиентов. Если ваш муж такой уж безжалостный, то я так же могу быть беспощадным.