Бархатный губернатор
Шрифт:
– Пока нет.
– Что значит «пока»?
– То и значит, что пока.
– Но она может появиться, эта возможность?
– На этом свете ничего невозможного нет.
– Ты говоришь загадками, Юра.
– Разве раньше я что-то от тебя скрывал?
– Ты был гораздо откровеннее.
– На этот раз, видимо, есть существенные причины.
– Хорошо. Настаивать не имею права.
– Я могу сказать лишь одно. Машина, которую мы раскрутили, уже не остановится. Может случиться, что тебя, к примеру, после беседы снимут
– Ничего себе частность! А если бы тебе такое сказали?!
– Точно такое, но в более грубой форме мне сказали вчера.
– Кто?
– Ты снова спрашиваешь о том, чего я не могу сказать, и поэтому обращаюсь к прежней мысли. Потребует тебя снять секретарь Совета Безопасности или не потребует, дело десятое. Даже в самом худшем случае ты не пропадешь. Вернее, тебе не дадут пропасть. Ты уже винтик в запущенной машине, и, признаюсь, очень важный. Быть может, на данный момент самый важный. Главное, о чем ты должен думать денно и нощно, о выборах. Проиграть их мы не имеем права.
– Но если секретарь меня снимет…
– Секретарь ни назначать, ни снимать губернаторов не может.
– Что ему стоит открыть дверь кабинета хозяина? Не тебе объяснять, какие у них отношения.
– И какие же?
Колесниченко внимательно посмотрел на собеседника и улыбнулся.
– И какая кошка пробежала между ними? – спросил он.
– Живи спокойно и не волнуйся. Береги здоровье, – не отвечая на вопрос, посоветовал Потапов. – Этими днями все решится.
– До съезда или после?
– Нам необходимо, чтобы это произошло до съезда. И на этом, дорогой Николай Михайлович, завязали.
– Как посоветуешь вести себя с секретарем?
– Судя по тому, как он будет вести себя с тобой.
– Разумеется, будет хамить.
– Не думаю. Даже убежден, будет выдержан и спокоен.
– Свежо предание, но верится с трудом, – усмехнулся Колесниченко.
– И запомни, любое поведение секретаря не имеет никакого значения. Нет денег ни у секретаря, ни у правительства, ни у Президента. Деньги есть у нас. В машине, которую мы закрутили, крутятся все, от самого мелкого чиновника до самого большого. Другое дело, что они об этом не догадываются. Но это уже их проблемы.
– Включая и самого хозяина?
– А что бы мы делали без него? – вопросом на вопрос ответил Потапов. – Перейдем к другим вопросам. Как поживает Крест?
– По-моему, отлично.
– При таком помощнике, как Георгий Гагаринский, можно спать спокойно.
– Я не бываю на встречах.
– Правильно делаешь. Зачем светиться? Спецгруппа «Пантера» шутить не любит. Шифрограммы в Москву поступают ежедневно.
– В чье ведомство?
– ФСБ. Но ты не думай, что содержание шифрограмм неизвестно секретарю. Он нашел общий язык с директором. Грамотно работают сотрудники «Пантеры»?
– Думаю, им известно если не все, то многое. Особенно трясут Изобильную
– Оно и понятно. Хозяйничают там бывшие воры в законе.
– Помнится, Михаил Юсин с гордостью заявлял, что бывших воров не существует…
– Левитан и Старик про себя могут думать все что угодно, но для нас они бывшие.
– Если Хвостову известна хоть часть документов за моей подписью, то он конечно же полетит к хозяину…
– Снова-здорово! – поморщился Потапов. – Я тебя спрашиваю про Фому, а ты опять про Ерему! Была бы воля, конечно, засадил бы Василий Алексеевич всех, кто ему не нравится, в лагеря. Но нет у него такой власти. А часики тикают, времечко бежит… Что случилось в Татарке? – внезапно спросил он.
– Обычная разборка.
– Между кем?
– Эти… как их? Отморозки! У Маркуши неприятность, – припомнил Колесниченко. – Придушили одного из тех, кто был на даче.
– На твоей даче? – уточнил Потапов. – Это мало похоже на неприятность. Скорее на событие приятное.
– Придушили-то в его управлении.
– И дело взял в свои руки Турецкий?
– Он. С Маркушей вообще какие-то нелады…
– Пьет?
– Пил он всегда, но пьяным его никогда не видели. А теперь он зарядил, и довольно серьезно.
– Богатый стал, – насмешливо проговорил Юрий Андреевич. – Но богатство – дело такое, сегодня оно есть, а завтра поминай как звали! Поучил бы по-отечески, по-губернаторски…
– В народе говорят: пей, да дело разумей. А дела у Маркуши идут хуже некуда. Вообще, должен сказать, во всех правоохранных структурах какая-то неразбериха. Власенко начисто скис. Надеялся на своего дружка, зонального прокурора из Генпрокуратуры, но тот полностью отключен от расследований.
– А что Макеев?
– Жалуется. Офицеры получают приказы, под козырек, а результатов не видать.
– Они на службе. Должны докладывать.
– Докладывают. Только то, что давным-давно известно.
– Умеет работать Турецкий, – задумчиво произнес Потапов.
– С такими правами, как у него, да не уметь?
– Правами тоже надо пользоваться с умом, – назидательно ответил Юрий Андреевич. – Супрун, говорят, митингует?
– По всему краю. Охраняют его казаки.
– Народу, слышал, на площадях тьма?
– Достаточно.
– Об истории своей, конечно, молчит?
– Пока молчит.
– Значит, чего-то ждет. А ждать он может лишь одного. Подходящего момента. Такой шанс набрать очки он не упустит.
– Печать? Телевидение?
– Он воспользуется тем и другим, когда наступит время. Но ты очень-то не переживай, – посмотрев на собеседника, успокоил его Потапов. – Историю вспять не повернешь.
На этом деловой разговор хозяин дачи закончил.
От встречи с секретарем Совета Безопасности Колесниченко ожидал худшего, но Потапов оказался прав. Хвостов был сдержан и спокоен, хотя неприятного наговорил достаточно.