Барин-Шабарин 2
Шрифт:
— Что скажешь? — спросил Алексей Михайлович у своей племянницы, когда Миклашевский ушел.
— Мне важнее, после того, как я осиротела, что вы скажете, дядюшка, — проявила покорность Лиза.
— И это правильно, но не смей жалеть Шабарина. От жалости до любви один шаг. Думай о том, что Шабарин был нагл с тобой и слишком открыто и часто высматривал, — сказал Алексеев.
— И не думала даже об этом!
Елизавета Дмитриевна прекрасно понимала, что ее красота — это лишь некоторая скидка на приданное. Дядя все равно дает за нее две деревни, но это не то приданное, которое могло бы позволить найти достойнейшего мужа. Вот и «демонстрирует» товар Алексеев, желая так пристроить
— Зачем вы приехали? — спросил я женщину, которая позиционировала себя, как моя мать.
Но разве нормальная мать может оставить своего, заведомо инфантильного, сына и уехать с любовником тратить все деньги, которые только были в доме? Нет, не может, какая бы страсть не была.
— Ты груб со мной, Алексей. Не смей… — начала было мама отчитывать меня, но я ее перебил.
— Я из кожи вон лезу, чтобы сохранить поместье, чтобы после твоего позора хоть как-то восстановить репутацию нашей фамилии, а ты заявляешься и все рушишь, — начал я высказывать матери все, что вообще думаю о ней.
Я посчитал, что лучшая тактика общения с заявившейся маман, не то хозяйкой, а не то гостьей незваной — это нападение. Повод и причин к тому, чтобы я гневался, было более чем предостаточно даже для того рохли, которого эта женщина ранее оставляла тут, в поместье.
— Ты не мой сын! –тут же заявила мне моя не совсем мать.
Глава 18
Балл закончился глубоко за полночь. Казалась, что уже никому и не было дела до того, что завтра поутру мы с Миклашевским стреляемся. Конечно, прислуга мне докладывала о том, что гости всё ещё шепчутся и о дуэли, и перемывают кости моей маман, причём, здесь вполне заслуженно, но в целом атмосфера праздника сохранялась, а горячительные напитки, подаваемые в большом количестве, создавали атмосферу непринуждённого веселья и даже какого-то регионального, екатеринославского единения.
Сославшись на усталость, Елизавета Дмитриевна вполне разумно покинула бал, чтобы не смущать ни меня, ни Миклашевского. Ну, а я порхал, как пчёлка, от цветка к цветку, от одной дамы к другой, правда, никого не опылял, даже в мыслях не было, если только не считать опылением все те слова, которые я произносил. Нужно было пользоваться моментом, когда меня вполне нормально, даже благосклонно принимали в обществе. То напряжение, тот скепсис, которые присутствовали в начале всего мероприятия ещё несколько дней назад, развеялись. И теперь я чувствовал, даже знал, что екатеринославскому обществу пришёлся по вкусу такой вот приём.
Наверное, я был бы вне себя от гнева, если губернское дворянство, приехав ко мне с брезгливыми лицами, не сменили бы отношение. Учитывая затраты, как финансовые, так и морально-психологические, я чувствовал бы в таком случае полное фиаско. Может, и не одна дуэль была бы на празднике, в с десяток. Но… Я принят в обществе, мне разрешено посещать дома виднейших екатеринославских дворян.
Даже представить себе не могу, кто бы мог повторить всё то, что было сделано мной. Это понимали и мои гости, они не могли не прицениваться, не увидеть всех тех трудов, что вложены в многодневный прием. И от этого какое-то уважение должно было проявиться. Хотя я ожидал немного иного, готовился к тому, что встречу определенную иронию и сарказм, что вот он тот самый дурачок, который потратил на нас огромные деньги, а мы ему ничего взамен и не дали. Нет, всё-таки я думаю немного иными категориями, и вся эта пыль в глаза, все эти
В районе часа ночи гости начали разбредаться по своим домикам, вежливые, учтиво со мной прощаясь. Складывалось впечатление, что они прощаются со мной навсегда. Все знали, что скоро состоится дуэль, и некоторые семейства даже назначили выезд чуть-чуть позже. Нужно же было всё-таки узнать, кто кого.
Меня эта ситуация несколько забавляла, потому как я смог убедить себя не нагнетать свою психику и не ожидать чего-то самого-самого дурного. В конце концов, если мироздание дало мне второй шанс, вторую жизнь, то она, пусть и крайне скоро у меня пройдёт, если убьют на дуэли. Но ведь, чёрт побери, ярко и весело пожил! Понимаю, такое настроение беспечно, даже. Но не нагнетать же себя!
— Я верно рассудил, что к вам подходил Григорий Ананьевич Струков и предлагал совместное производство? — спрашивал меня Алексеев. — Знаете, что и я мог бы рассмотреть некоторое наше сотрудничество. Сперва вы показались мне… уж простите. Надеюсь, старика не вызовете на дуэль, ибо у меня уже и руки потрясываются порой, но я посчитал вас пустословом. Нынче я в некоторой растерянности, так что буду возвращаться из Севастополя, коли вы не против, то в обязательном порядке нанесу вам визит. Там мы и поговорим.
— Я буду только рад этому, — отвечал я.
Был некий порыв спросить у дядюшки, по чём нынче продаются его племянницы, но я сдержался. Не так уж много я могу предложить за Елизавету Дмитриевну. Но как хотелось бы… хоть в кредит, хоть в лизинг под залог… Мамы. Вот ее в залог точно отдал. Но кому такое нужно? Хотя, она красотка, для своих-то лет.
И в данном случае, когда я говорю о покупке, то ни в коей мере не хотел бы даже в мыслях обидеть Лизу или ее дядюшку. Просто, так повелось в этом времени, что хорошая невеста — это хороший товар. Одно радует, что любезная тётушка Мария, это та самая пожилая дама, которая соизволила со мной неоднократно разговаривать во время приёма, узнала, что Елизавета так никому пока и не обещана. В то время, как Миклашевский намерен жениться.
Впрочем, экономическое сотрудничество Миклашевских и Алексеевых достаточно плотное и без брачного союза между этими фамилиями. Так что Лизу можно продать кому-то иному, а Миклашевским создать союз с кем-то другим. Так кланы и укрепляются.
Мы распрощались с Алексеевым, будто не собирались встретиться с ним уже через чуть больше, чем четыре часа, на дуэли. Он же мой второй секундант!
— Алексей, сын мой, проведи свою мама в мои комнаты! — сказала матушка, взяв меня под руку.
Хорошо, что она это сделала, когда все гости разбрелись по своим спальным местам, может за редким исключением некоторых дворян, которые продолжали пить, но уже в беседках, что были во двориках каждых трех домов. Как же и я хотел вот так просто попьянствовать!
— И я требую от тебя объяснений, что за дама нынче прибывает в нашем новом доме? — продолжала распыляться мамочка.
Я дождался пока мы немного отойдём, чтобы мои слова не стали достоянием общественности и с металлом в голосе сказал:
— Маман, потрудитесь усвоить ту данность, что вашему сыну пришлось пройти через многие испытания, кои образовались в том числе и из-за вашего предательства. Мне пришлось пройти через Земский суд, и на силу не дать наше имение за долги… ваши долги, маман, которые вы сделали со своим любовником. Так что, либо вы принимаете то, что ваш сын изменился, а также что именно я хозяин в поместье, либо мы не найдём с вами согласия и начнём враждовать, — говорил я и чуть ли не шипел, столько решимости было поставить эту женщину на место.