Барин-Шабарин 2
Шрифт:
— Вот, — я высунул из внутреннего кармана своего пиджака бумагу. — Это вы должны подписать, а также выступить свидетелем, когда это потребуется.
От автора:
Новинка от Гурова и Дамирова! Остроумная и динамичная комедия с попаданцем в прошлое.
Матерый управленец из нашего времени оказала в теле молодого специалиста Дома Культуры. Превращает провинциальный бардак в работающую систему: https://author.today/work/427017
Глава 21
Я не знал, что у полноватого Жебокрицкого, который вообще-то
— У меня уже готовы копии документов, чтобы направить их генерал-майору Леонтьеву, под началом которого вы служили. А также о ваших скверных делах узнает Матвей Иванович Картамонов, предводитель дворянства Франк получит копии документов, безусловно, и сам губернатор будет осведомлен. Рассчитываете ли вы на то, чтобы ваш покровитель — хотя я сомневаюсь в том, что вы ему теперь интересны — вице-губернатор Кулагин вступился и выгородил вас из подобного позора? — спросил я.
Доски на гробик репутации соседа уже были сложены в незамысловатую конструкцию, и я начинал забивать в нее гвозди.
— Условия таковы: первое, вы забываете о Лавре Петровиче, даёте ему спокойно жить в моем поместье. Кроме того выплачиваете ему пятьсот рублей на обустройство. Уверен, что вы задолжали этому человеку и куда больше. И ещё… у меня есть свидетельство Лавра Петровича о том, что вы отдавали приказ на моё убийство. Господин Зарипов готов это подтвердить в суде, если потребуется, — я излагал это, что называется, с расстановкой, а Жебокрицкий слушал ни жив ни мёртв. — Второе, вы выставляете себя жертвой, а не тем, кто сам устраивал против меня судилище. Надеюсь, что вас оставила жажда сохранения всех документов, также порочащих ваше имя, чтобы вы взяли какую-то расписку о получении денег Молчановым за то, чтобы он судил против меня. Если таковой документ имеется, и у меня его нет, то сей же час сожгите. Денег вы никаких не давали, но с вас их требовали.
Наверняка в голове Жебокрицкого набатом звучали такие звуки, когда молоток ударяется о шляпку гвоздя, всё глубже входящего в гроб.
К этому разговору я готовился долго, собирая все документы, сортируя их, планируя не только разговоры, но и вероятные выпады алчного соседа. Так что я был готов к любой развязке. А в конце всего должно было быть так, что Жебокрицкий будет также являться одним из свидетелей против коррупционной составляющей губернии.
— И вас, и меня убьют! — замогильным голосом произнес сосед. — Давайте я отдам вам вашу деревню, выплачу тысячу рублей отступных, чтобы вы забыли ваш план и меня… ни во что не втягивали.
Предложение было не таким уж и плохим. По крайней мере, когда я только увидел этот самый инвентарь поместья Жебокрицкого, то думать о таком итоге нашего с ним территориального спора даже и не мог. Оказалось, что козырей в рукаве у моего соседа просто нет. И он сам поймался на то, что был крайне страстным бюрократом, собирал все документы, а теперь эти бумажки могли его же самого отправить на каторгу.
— Нет. Но я понимаю ваши страхи и организую вам охрану. Как вы уже понимаете, часть ваших людей, которые занимаются охраной поместья, теперь стали моими людьми. Так
После разговора с Жебокрицким я в приподнятом настроении вернулся домой. Уже были отданы все распоряжения, даже готовились телеги с товаром. Мы могли себе позволить продать пятнадцать плугов. Помимо этого немалое количество ножей, три мясорубки, которые я хотел за немалые деньги продать ресторанам, много всякого по мелочи, а также я вёз на торг часть только недавно закупленного Эльзой постельного белья — оно, конечно, было уже использовано во время моего приёма, но, кто ж об этом знает. Чистое, выглядит новым, ну, а упаковать красивенько мы всегда сможем. Правда, в это время и упаковки как таковой не водилось ещё.
Так что официально мы ехали торговать, а не воевать. А если же возникнет вопрос, почему так много у меня с собой людей, так и здесь ответ был заготовлен. Кому-то же нужно было вести на продажу сразу три кареты, огромное количество различных платьев, аксессуаров, украшений. Причём, сами платья были куплены не мной, и даже моя матушка не ухитрилась бы где-то приобрести себе новый гардероб. Хотя те платья, которые она привезла из Петербурга, также достойны были внимания и продажи в Екатеринославе. Это Эльза решила воспользоваться моей идеей бизнеса с бирками на платьях и закупила, якобы из новой французской коллекции, что прибыла в Одессу, много платьев, зонтов, вееров и прочего.
Кстати, секс остаётся сексом, а деньги деньгами. Эльза мне не жена, поэтому я разъяснил женщине коммерческие особенности такого союза, в частности то, что она не может использовать мои наработки и зарабатывать в свой карман. Да, я вел себя в своей манере, когда говорю женщине то, что и думаю. Но мне нужны заработки не для того, чтобы в удобный момент убежать за границу. Потому часть платьев было мною перекуплено у Эльзы, а также было накинуто ещё пять процентов с продаж на мой условный счёт за саму идею и за те бирки, которые с большим усердием вышили Саломея, Прасковья, а также баба Марфа.
В этот раз я не думал брать с собой ни Саломею, ни Прасковью в Екатеринослав. Там точно будет не до женщин, девушкам просто-напросто неуместно участвовать в мужских разборках. Остановиться в городе я решил в гостинице «Марица», там же, в ресторане, и столоваться. Если случился бы серьёзный замес, девушкам (а ведь и Параску-паскуду тоже жалко) бежать будет некуда — а потому пусть сидят в поместье.
Объясню, почему она паскуда. Вскружила эта лярва голову Хвастовскому. Хотя я и потребовал от Прасковьи не попадаться на глаза моим гостям, особенно этому доморощенному поэту, эта хищница меня не послушалась и как бы случайно попалась-таки на глаза журналисту.
Дело могло бы иметь очень серьёзные последствия, вплоть до дуэли и громкого скандала. Ведь я поэта обманул, когда представил её, Прасковью, своей сестрой. Однако курвина Параска выкрутилась и в этот раз. Сказала, якобы, что она и есть моя сводная сестра, но об этом знают только я и она. А барин, мой папа, приказал не распространяться об этом. Так что роман Хвастовского и Прасковьи был бурным, разве только не пришлось кровать чинить. Водила Параска парня по всем своим злачным местам: то на сеновал, то куда-то на природу, то чуть ли не в хлеву совокуплялись. Ну и пусть. Парень сиял от счастья, Прасковья, вроде бы тоже была довольна. Правда, на её довольство мне, в принципе, наплевать.