Барин-Шабарин 8
Шрифт:
Перед дверью императорского кабинета застыли гвардейцы, казавшиеся обледеневшими истуканами. Несколько мгновений спустя дверь открылась, и войдя, я увидел императора, сидящего в кресле у окна. Его профиль выделялся на фоне окна. И казалось, что волосы самодержца тронуты серебряной пылью седины.
— Государь! — сказал я, поклонившись.
Император спокойно посмотрел на него, и выражение его лица было сосредоточенным и немного печальным.
— Что скажете, Алексей Петрович? — спросил Александр II, аккуратно касаясь пальцами хрустального бокала
— К сожалению, ситуация остается сложной, ваше величество, — ответил я, сохраняя спокойствие. — Бомбардировка наших укреплений продолжается едва ли не ежедневно, неприятель стремится продавить нашу оборону.
Император тяжело вздохнул, коснувшись тыльной стороною ладони лба.
— Они хотят сломить наш дух, заставить отказаться от сопротивления, — тихо сказал он. — Но мы не можем уступить. Народ должен видеть, что власть действует решительно и смело.
К нашему разговору присоединился граф Шувалов, вошедший в комнату чуть позже. Шефу Третьего жандармского отделения тоже досталось. Лицо его выглядело усталым, щеки впалыми, темные круги вокруг глаз свидетельствовали о бессоннице последних дней.
— Город постепенно погружается в хаос, ваше величество, — сообщил он, снимая перчатки и отдавая вместе с шинелью и фуражкой лакею. — Население волнуется, провиант заканчиваются — обозы застряли в пути. Боюсь, что и солдаты теряют веру в победу.
— Тогда мы обязаны восстановить порядок любыми средствами, — твердым голосом заявил Александр II. — Зимний должен находиться в центре событий, и я лично буду руководить обороной отсюда.
Разговор в освещенном тусклым светом керосинок и проникающим сквозь высокие дворцовые окна лунным сиянием царском кабинете продолжался допоздна. И даже здесь ощущалось, что несмотря на холод, атмосфера в городе накаляется. Напряжение росло с каждым новым сообщением о действиях противника.
Наконец, поздней ночью император обратился к собравшимся советникам:
— Граф Шувалов, вы будете отвечать за поддержание внутреннего порядка и обеспечение продовольствием. Алексей Петрович, ваша задача организовать оборону Петропавловской крепости, на случай прорыва вражеских сил, и поддержать на суше действия флота. Вместе мы сможем преодолеть трудности и спасти империю.
Я коротко поклонился, чувствуя всю тяжесть ответственности, возлегшей на его плечи.
Откровенно говоря, даже я не подозревал, насколько тяжелой окажется осада Санкт-Петербурга. И мое знание истории, к сожалению, ничем не могло помочь в сложившейся ситуации.
Ход событий изменился настолько, что ничего общего с тем, что было написано в учебниках, они уже не имели. Кажется, это называется точкой бифуркации, когда исторический процесс разделяется на две линии, все дальше и дальше расходящихся во времени.
Из Константинополя приходили вроде ободряющие известия. Наши войска после длительной бомбардировки и нескольких штурмов овладели им, но все более
Прусские войска осадили Дрезден. И вроде можно было бы радоваться тому, что австриякам теперь точно стало не до нас. Если бы — не восстание в Царстве Польском. Гордые и чванливые шляхтичи учинили настоящую резню не только русскому гарнизону, но и мирному русскому и вообще — православному населению.
Казалось бы, надо мчаться на выручку, иначе Польша отпадет от империи, но англичанам удалось парализовать столицу. Они заблокировали Невскую губу. Брандерами уничтожили некоторые минные заграждения.
К счастью, прорваться к городу не смогли. Кронштадт по-прежнему надежно охранял город, но англичане и подоспевшие к ним французы поливали артиллерийским огнем городские окрестности и высаживали десанты, которые грабили и убивали в округе.
Капризная питерская погода сыграла врагу на руку. Ветер дул с Финского залива, не давая образоваться паковому льду. Хуже того водяной вал, поднимая на гребне шугу — месиво из воды и мелких льдинок — захлестывал городские улицы, грозя наводнением еще не бывалой в истории Санкт-Петербурга мощи.
Следующие, после совета у императора, дни оказались тяжелыми и полными испытаний для всех горожан. Вражеская бомбардировка если и достигала цели, то в основном психологически.
Дым пожаров закрыл небо над столицей, хотя до нее самой снаряды не долетали. Корабли врага не могли подойти к берегам достаточно близко, чтобы обстреливать укрепления, а тем более — окрестные городки и села.
Стало ясно, что дело не в обстрелах. В городе действовала вражеская агентура, устраивающая поджоги. Жандармы сбились с ног, но, похоже, деятельность поджигателей была неплохо скоординирована. Кто-то активно гадил внутри города.
Ситуация усугублялась наводнением. Не спокойно было и в Зимнем. Советники предлагали разные варианты решения проблемы. Находились и те, что настаивали на переговорах с англичанами и французами.
На вторую неделю осады император вновь пригласил к себе нас с графом Шуваловым. День начинался пасмурно, солнце почти не показывалось из-за плотных облаков.
— Посмотрите, господа, — заговорил Александр II, указывая рукой на карту, разложенную на столе. — Вот линия наших укреплений. Здесь расположены основные батареи, вот здесь находятся наиболее уязвимые участки обороны.
Я внимательно изучал схему, нахмурившись и поглаживая бороду, которую просто не успевал сбривать.
— Вероятно, наше положение осложняется недостатком боеприпасов и нехваткой опытных командиров, — заметил я, изучив цифры потерь, отмеченные красным карандашом.
— Да, верно, — согласился император. — Однако есть возможность пополнить запасы снарядов и укрепить рубежи благодаря помощи дружественных государств. Давайте обсудим подробнее.
Шувалов, прислушивающийся к нашему разговора, видать, ощутил необходимость высказаться.