Барин-Шабарин
Шрифт:
Изучив диспозицию, я прокрутил в голове несколько раз то, как буду действовать. Точно без упора на собственную силу. После, дождавшись, когда в предбаннике остались только двое бандитов, а вместе с ними девки, уминающие колбасу с салом и хлебом, начал действовать.
Накидываю на оконце полотно, решительно вхожу в предбанник, захлопываю за собой дверь, создавая кромешную тьму. Сразу же делаю два шага туда, где должен сидеть Мирон. Пусть я тренировал глаза, закрывал их, натягивал ткань на глаза, чтобы привыкало зрение к потемкам, все равно действовал, скорее, по звукам – ведь это помещение мне незнакомо. Бандитам замолчать бы, так нет,
Кулаком? Бить в кость человека неподготовленным, не проверив возможности тела? Нет, конечно. Я бил бандитов березовым поленцем.
Удар! Что-то хрустнуло, скорее всего, нижняя челюсть, Мирон замолк. Второй же бандит продолжал что-то бурчать, при этом он стал ломиться через вжавшихся в лавку визжавших девок к выходу. Приноровившись и поймав, откуда шел звук, я вломил и этому бандиту. С первого удара попал, скорее всего, бандиту в плечо, но вот второй удар пришелся уже в голову. Тело рухнуло, и, судя по выкрикам женским голосам, кому-то из сералек досталось. Только бы не вышло так, что убил кого. В этом теле было тяжело рассчитывать силу, надежда была на то, что и силы-то нет.
– Убегайте, дуры! – максимально изменив свой голос, добавив рыка и хрипотцы, выкрикнул я.
Открылись двери, и девчонки с визгами повылетали во двор, на белоснежный снег. Молодые, совсем девочки, тела еще даже не оформились, лет по шестнадцать, наверно, или того меньше. Что-то не так в этом мире, или даже многое не так, если этим девочкам приходится ложиться под здоровых и грубых мужиков за ломоть сала с куском хлеба.
– Мирон, что там? – из глубины бани послышался голос Понтера.
Естественно, ему никто не ответил. Вырубил я двоих бандитов знатно. А вот что делать с вожаком, я придумал уже исходя из ситуации. Понтер сейчас в парилке один, он, действительно, парился, я даже выкрики слышал, как мужик реагировал на удары веником. Сам себя хлестал, сам себя нахваливал. Вот бы еще сам себя и того… чтобы девочек не привлекать. Так и не пришлось бы мне встревать.
– Эй, Мирон, ты что делаешь-то? – вновь переспросил Понтер, уже с некоторой настороженностью.
И было от чего насторожиться. Я ведь уже подпер дверь в парилку, а дальше вообще стал баррикадировать, заставлять дверь всем, чем можно, начиная с сундука, после и стол пошел в ход, я его подтащил, благо тот не был большим. Так что придется ему попариться чуть больше времени. На удивление, хотя в доме была разруха, то в бане двери оказались добротными, дубовыми и мощными. Пусть пробует выбить. Даже мне, в прошлом теле, не факт, что быстро удалось бы выбраться.
Проверив тела других бандитов и убедившись, что они живы, но не должны быстро прийти в себя, я на скорую руку связал их полотенцами. Видел же в доме веревку, почему не додумался взять? Но, как говорила мама: «Хорошая мысля приходит опосля». Та мама, которая осталась в прошлой жизни и по которой, будто молния, быстро, но ярко, пришла и ушла тоска. Не время переживать.
Выбежав из бани, подперев и эту дверь, хотя последнее было так себе препятствие, потому что тут дверь хлипкая, я устремился в спальню, в дом. За минуту превратившись вновь в болезного, спрятав пижаму и переодевшись в старое, я стал смотреть в окно, приоткрыв его.
– Ну, где крестьяне? – волновался я.
Если бандиты очухаются, развяжутся от немудреных узлов, если подпорку сломают, разберут баррикаду,
– Барин, фух, мы енто, фух, пришли. Мужики попрятались за домом. Кто с топором, а кто с оглоблей, – в комнату влетел Емельян.
– Если ты, – начал говорить я, подходя к приказчику. – Хоть словом, хоть полсловом, хоть кому, хоть бы и жене своей, скажешь, что я сделал в бане… Не просто выгоню. Ты же крепостной мой? Так будешь коровник убирать от навоза до конца жизни своей, или до смерти запорю.
– Был бы еще тот коровник… Всех коров уже зарезали, – пробурчал приказчик, но, увидев мою решимость в морду дать, быстро опомнился: – Понял я, чего же не понять. Вы, барин, лежали тута да изнемогали. Я же увидел уже, что банька подперта. Кто-то же это сделал? Да и серальки, завидев меня, уже пожаловались на… простите, черта, что побил татей. А еще… переживают, что не заплатят теперь им.
– Не лучшее сравнение, но пусть думают, что хотят. Не поняли, что это я, так и хорошо, – сказал я.
Было неприятно то, что девушки считают себя не спасенными, а обделенными деньгами. Нужно будет с ними провести серьезную работу.
– Давайте, окружайте баню да открывайте. Ивана зовите, но не бейте – пусть уезжают, – сказал я.
Не то чтобы я опасался воровского авторитета, но он хотя бы девок не собирался растлевать, пусть и не стал одергивать своих быков. Да и вообще, если тот скот, в теле которого я оказался, действительно должен денег, то долги нужно отдавать. Еще бы разобраться, сколько и кому задолжал этот самый барин-Шабарин.
Глава 6
Я слышал, что во дворе началась перепалка, но не выходил из комнаты, даже не показывался в окне. Зачем светиться? Я же больной, кхе, кхе, апчхи! И пусть я выглядел не так чтобы слишком болезненно, когда перехватил этих охламонов в доме и держал на мушке, но было дело и прихрамывал, и пошатывало меня. Нежеланные гости не могли этого не отметить.
К слову, мне сейчас действительно было нехорошо. Сердце отстукивает «лезгинку», голова кружит вальс, а ноги передвигаются, как у дальнего родственника на свадьбе, который уже набрался, но все еще полон желания показать нижний брейкданс.
Забег в баню и активность в ней оказались чрезмерной нагрузкой. Все же я сейчас не в здоровом теле. Но нет худа без добра, как раз мое состояние и послужит некоторым доказательством непричастности к событиям в бане, если что, если все же бандиты захотят меня увидеть, а Емельян со своей группой «поместного спецназа» не сможет противостоять требованиям побитой стороны узреть барина, то пусть смотрят.
– Барин, с тобой Иван хочет говорить. Ты же сказал, что обходиться нам с ним без баталий. Поговоришь, али все же бить и гнать? – растерявшийся Емельян вбежал в комнату и, запыхавшись, явно разгоряченный от споров, стал спрашивать. – Иных татей добивать? Очухались они, требуют также тебя, но мы… это… Там Петро приложился, а он казак лихой и громадный. Так что? Правильно?