Баркер К. Имаджика: Примирение. Гл. 37-62
Шрифт:
Но если никто из двуногих обитателей земли не счел нужным отправляться в Четвертый Доминион, то в обратном направлении кое-какое движение все же наблюдалось. Через неделю с небольшим после Примирения на крыльцу дома номер двадцать восемь появился Тик Ро. Представившись Клему и Понедельнику, он изъявил желание увидеть Маэстро. Дом на Гамут-стрит, обставленный трофеями, добытыми во время последних набегов Клема и Понедельника на окрестные жилища, казался куда более комфортабельным, чем его каморка в Ванаэфе, но нельзя было не заметить, сколь хрупок еще этот уют. Хотя трупы гек-а-геков были вынесены и похоронены
— Ты живешь посреди урока истории, — сказал Тик Ро, усаживаясь у постели Миляги.
Примиритель поправлялся, но даже при его необычайных способностях к исцелению процесс этот обещал затянуться надолго. Он спал по двадцать часов в сутки, а остальные четыре часа лежал на своем матрасе.
— Ты выглядишь так, словно прошел через несколько войн, мой друг, — задумчиво заметил Тик Ро.
— Да, чуть больше, чем мне хотелось бы, — слабым голосом ответил Миляга.
— Чую запах Ин Ово.
— Гек-а-геки, — сказал Миляга, — Не бойся, они подохли.
— Им удалось прорваться во время ритуала?
— Нет, все не так просто. Спроси у Клема. Он тебе расскажет историю от начала до конца.
— Не хочу обижать твоих друзей, — сказал Тик Ро, доставая из кармана целлофановый пакет с сосисками и солеными огурцами, — но я предпочел бы, чтобы ты рассказал это сам.
— Знаешь, с меня довольно, — сказал Миляга. — Я не хочу ничего вспоминать.
— Но ведь мы победили, — сказал Тик Ро. — Разве не стоит это отпраздновать?
— Празднуй с Клемом, Тик. А мне надо поспать.
— Как пожелаешь, как пожелаешь, — сказал Тик Ро, направляясь к двери. — Да, кстати, ты не будешь возражать, если я задержусь у вас на несколько деньков? В Ванаэфе полно желающих совершить большое турне по Пятому Доминиону, и я вызвался показать им достопримечательности. Но так как я их пока и сам не видел…
— Будь гостем, — сказал Миляга. — И прости, если я не источаю благодушия…
— Никаких извинений, — сказал Тик Ро. — Я ухожу, а ты спи.
Вечером Тик Ро принялся донимать вопросами Клема и Понедельника.
— Так когда же я увижу гипнотическую Юдит? — спросил он по окончании рассказа.
— Не уверен, что это получится, — сказал Клем. — После того как мы похоронили Сартори, она сюда уже не вернулась.
— Так где же она?
— Где бы она ни была, — скорбно сказал Понедельник, — Хои-Поллои она увела с собой. Вот такие дела, ядрена вошь.
— А теперь послушай меня, — сказал Тик Ро. — Я всегда легко находил общий язык с женщинами. Предлагаю тебе сделку. Если ты покажешь мне город — снаружи и изнутри, — то я точно таким же образом покажу тебе несколько симпатичных барышень.
Рука Понедельника выскочила из кармана, где она ощупывала следствие долгой разлуки с Хои-Поллои, и ухватила ладонь Тика Ро еще до того, как тот успел ее протянуть.
— Решено, дружище, — сказал Понедельник. — Будет тебе экскурсия.
— А как насчет Миляги? — спросил Тик Ро у Клема. — Он тоже томится по
— Нет, он просто устал. Скоро он придет в норму.
— Что-то я в этом не уверен, — сказал Тик Ро. — У него вид человека, который с радостью отправился бы на тот свет.
— Не говори так.
— Это не я, это он сам так говорит, Клемент.
Энергия и шум, которые Тик Ро принес с собой в дом, лишний раз подтверждали справедливость этих слов. Дни шли, превращаясь в недели, а состояние Миляги не становилось лучше. Он, по выражению Тика Ро, томился, и Клем начал чувствовать себя как во время последней болезни Тэйлора. Любимый человек ускользал, а он ничего не мог с этим поделать. А с Милягой не было даже тех кратких передышек, которые бывали у них с Тэйлором, когда они вспоминали старые добрые времена и боль как будто отступала. Миляге не нужны были ни фальшивые утешения, ни улыбки, ни сочувствие. Он хотел лишь лежать на матрасе, постепенно становясь таким же белым, как и его простыни. Иногда ангелы слышали, как во сне он начинал говорить на неведомых языках — как когда-то в присутствии Тэйлора. Но с уст его срывалась какая-то невнятная чепуха — бессмысленный бред сознания, блуждающего по незнакомым странам без карты.
Тик Ро пробыл у них целый месяц. Вместе с Понедельником он уходил из дома на заре, а возвращался за полночь. Его любознательность была неутолимой, а склонность к наслаждениям не знала границ. Ему нравилось все: пирог с угрями и английское пиво, Угол Ораторов [9] в воскресный полдень и привидение Джека-Потрошителя в полночь, собачьи бега и джаз, жилеты, изготовленные в Сэвайл Роу, и женщины, подцепленные за Кингс-Кросс. Что же касалось Понедельника, то по его физиономии было видно, что боль от разлуки с Хои-Поллои снята весьма радикальными средствами. Когда Тик Ро в конце концов объявил, что ему пора возвращаться в Четвертый Доминион, парень чуть не сошел с ума от горя.
9
Угол Ораторов — специальная площадка в Гайд-парке, где любой желающий может выступить с речью на любую тему.
— Не бери в голову, — сказал Тик Ро. — Я вернусь. И не один.
Прежде чем отправиться, он явился к Миляге с предложением.
— Пошли со мной в Четвертый, — сказал он. — Настало время тебе посмотреть на Паташоку.
Миляга покачал головой.
— Но ведь ты не видел Мерроу Ти-Ти, — протестующе воскликнул Тик.
— Я прекрасно понимаю, что ты пытаешься сделать, Тик, — сказал Миляга, — и я тебе за это очень благодарен, честное слово. Но я больше не хочу видеть Четвертый Доминион.
— Что же ты тогда хочешь увидеть?
Ответ оказался очень простым:
— Ничего.
— Прекрати, Миляга, — сказал Тик Ро. — Это уже начинает надоедать. Ты ведешь себя так, словно все потеряно.
— Для меня — да.
— Она вернется, вот увидишь.
— Кто?
— Юдит.
Миляга чуть не рассмеялся.
— Не Юдит я потерял, — сказал он.
Тик Ро осознал свою ошибку и впервые в жизни не нашелся что ответить. Все, что он смог выдавить из себя, было короткое «кхгм».