Барлиона. Бард
Шрифт:
– Может, и впаяю, - не стал спорить Зверь, - но попробовать-то можно. На басуху-то терпения хватило, может и тут хватит.
– У тебя с басухой нежная любовь, - возразила я и тут же осеклась.
– Хотя... С ПКшниками это тоже любовь, пусть не обоюдная, пусть своеобразная...
– Ща я точно кому-то промеж ушей залеплю, - мрачно пошутил Витёк, но от идеи освоить ловушечное кунг-фу явно не отказался.
– Вот только без рукоприкладства в расположении, - махнул здоровой рукой Паша.
– Вы как первогодки, право слово... Хотя, дети - вы дети
– Молчи уж, старче, - фыркнула я в ответ.
– Ты вообще в Барлионе брякнул как-то, что тридцать лет в горах летаешь, так что я искренне считала, что тебе за пятьдесят.
– Я?
– удивился Чип, затем ненадолго задумался, а потом рассмеялся.
– Это из песни слова, - пояснил он.
– Монолог вертолёта. Вот, - Паша щелкнул пальцами, подавая команду имитатору запустить компьютер.
– 'Я - Ми-восемь', воспроизвести,- приказал он.
Судя по звучанию, песня была древняя, записанная с помощью далёкой от совершенства техники, и повествование, как я позже поняла, велось от лица вертолёта. И там действительно звучали сбившие меня с толку строки.
– Да, это я лопухнулась, - признала я, когда песня закончилась.
– Ну да фиг с ним, с возрастом, как говаривала моя бабушка, мне из тебя суп не варить.
– Как будто ты умеешь варить суп, - как всегда прямодушно хохотнул Витёк.
– А зачем мне уметь, когда есть автоповар?
– привычно отмахнулась я.
– Херня ваш автоповар, - тут же влез Чип.
– Никогда ни один - даже самый совершенный - автоповар не сможет приготовить так, как человек. Если бы эти куски пластика спиноторонные могли сравниться с живым поваром - да-а-авно бы уже во всех ресторанах вкалывали роботы, а не человек. Но, как видите, живой разум всегда побеждает тупую железяку! Ибо ну не может эта хрень работать по принципу 'жменя такого-то и пол-щепотки такого-то'!
– Ну, во всяком случае пока эти железяки справляются лучше меня, - вступилась я за обхаянную бытовую технику.
– Ничего, не можешь - научим, не хочешь - заставим, - 'утешил' меня Паша под одобрительное ржание Витька. Друзья, блин...
Капсула прибыла примерно через пару часов, сопровождаемая жизнерадостным воякой в зелёном мундире с кучей непонятных мне нашивок и эмблем. Вновь прибывший аккуратно приобнял Пашу, наградил меня и Зверя подозрительным взглядом, а потом возмущённо заявил:
– Паш, прикинь, гопы вконец оборзели - меня щемить пытались!
– И чё-как?
– лениво поинтересовался Паша. Судя по всему, подобная ситуация для данного экземпляра вида 'хомо милитарис' была обыденной, иначе мой друг отреагировал бы более эмоционально. И это было бы вполне объяснимо, будь новое действующее лицо Пашиных габаритов, но нет. Выглядел он совершенно обыкновенно, не выделяясь ни высоким ростом, ни богатырским телосложением, ни гипертрофированной мускулатурой героя боевика. Среднего роста, худощавый, длинноносый, он больше походил на актера, играющего роль одного из мушкетёров в новой киноверсии бессмертного романа Дюма, если бы не взгляд. Даже
– Помогают моему имитатору наводить порядок в расположении!
– как ни в чём не бывало браво отрапортовал доставивший капсулу вояка.
– Вот всё б тебе маленьких обижать, - вздохнул Паша.
– Жрать будешь?
– И от пары стопариков беленькой тоже не откажусь!
– не стал ломаться его приятель.
– А это что у тебя, - мотнул он головой в нашу строну.
– Филиал Груши?
– А это, Котофеич, - веско заявил Паша.
– Кира и Витя. Так что оставь свои понты за дверью, тут все свои. Не обижайтесь на него, ребят, - повернулся он к нам.
– Это разведос, у них всё не как у людей.
– Молчи, железный ангел!
– ухмыльнулся обозванный 'Котофеичем'.
– И завидуй молча. Саня, - это уже адресовалось нам. Руки он, впрочем, не протянул и во взгляде его чувствовалась вежливо скрытая неприязнь.
– Виктор, - без особой надобности представился Зверь, и по его задумчиво прищурившимся глазам я поняла, что басист как раз находится в опасных раздумьях, а не хотят ли его обидеть. Обид Витя не спускал, и знакомство рисковало стремительно перерасти в драку, так что я поспешно перевела разговор в другое русло.
– А ты, стало быть, тоже в Барлиону играешь?
– Играл, - уточнил Саня, направляясь на кухню.
– Чуть подурачился, и хватит - нефига жизнь впустую просаживать, - добавил он, едва ли не по пояс заныривая в холодильник. Судя по его с Пашей общению, дружили эти двое не первый год, и как бы не дольше, чем мы с Морозом и Витей живём на этом свете.
– О, охотничьи колбаски!
– раздалось из недр холодильника, а затем последовало одобрительное чавканье.
– И водка! Кто компанию составит? Облому не предлагаю - он выпивший дурной становится!
– Сейчас я кому-то язык по жопу обломаю!
– шутливо рявкнул Паша.
В ответ из холодильника раздалось презрительное фырканье.
– Водку тащи, - тут же оживился Зверь, в глазах которого Сашка явно прибавил с десяток очков харизмы.
– А почему Облом?
– поинтересовалась я у Паши.
– Потому что большой я, - чуть смущённо пояснил Паша и проводил завистливым взглядом своего товарища, торжественно шествовавшего к столу с бутылкой водки и связкой колбасок в руках.
– Не уловил связи, - признался Витёк, бережно принимая бутылку и разливая содержимое по стопарикам, выуженным Сашкой откуда-то из недр кухонных шкафов.
– А, так, в детстве называли, - Паша уселся рядом, гипнотизируя бутылку взглядом.
– Этот вот шалопай...
– лётчик кивнул на нарезающего колбаски 'разведоса', - ... первым и назвал.
Заметив страдальческий взгляд нашего выздоравливающего, я с Сашкиной помощью отыскала пару подходящих бокалов, налила туда апельсинового сока, вставила соломинку и дополнила композицию нацепленными на края дольками лимона.