Барнаби Гримс - 3. Легион Мертвецов
Шрифт:
Я брёл по теперь куда менее освещённым улицам города к своим комнатам на Кэджет Ларк Лайн, где услышал веселый балаган голосов, доносившийся из Гусь и Горло, и внезапно почувствовал, что жутко голоден. Как только я шагнул через порог таверны, на меня накатила тёплая атмосфера веселья, окутав меня словно одеялом, и я почувствовал восхитительный запах свежеиспечённого бараньего пирога.
На самом деле вечер ещё только начался, и тусклая комната была заполнена едва наполовину. Тут было несколько торговцев, молодые и старые, которые заглянули сюда после работы, и трио цветочниц, которые встречались здесь регулярно, чтобы перемыть косточки знакомым и обсудить прочие социальные проблемы. Некоторые разговаривали,
Низенький мужчина с аккуратной стрижкой - с плоской Солсбери шапкой на голове и закатанными рукавами - тихо наигрывал на побитом жизнью пианино в углу зала. Склонив голову на сторону, он выстукивал знакомую мелодию из мюзик-холла, но привнося в неё мягкие и нежные завитушки, будто развлекался сам, а не играл для завсегдатаев заведения. Чёрно-белый пёс лежал у его ног, и крепко спал.
Добрый вечер, Барнаби, сказала хозяйка, краснощёкая пухлая женщина, бывшая некогда главной герцогской горничной по юности лет. На ней была красная блуза с высоким воротом и запятнанный фартук, она стояла за стойкой, энергично полируя стакан тканью. Давненько не захаживал.
Был занят, Бетси, ответил я. Но я скучал по твоим отличным бараньим пирожкам ...
Как раз поспели, сказала она, с дополнительной подливкой пожирнее, как ты любишь!
Тебе понадобиться что-то, чтобы залить их внутрь, юный Гримс, раздался знакомый хриплый голос справа.
Я повернулся, там сидел Слепой Бейли, продавец газет, на высоком барном табурете в самом конце стойки. Он впился в меня своим единственным глазом.
Я улыбнулся. Стакан выдержаного сидра, сказал я Бетси, и пинту эля Слепому.
Приятно слышать, юный Гримс, сказал он. Прими благодарность старого солдата. Он поёрзал на стуле. Смотрю, ты тоже поучаствовал в сражении, парень.
Он указал на мою перевязь. Я улыбнулся.
О, ничего такого, ответил я. Просто царапина ...
Это да, сказал Слепой. Всё так, юный Гримс, уверен. Но видал я царапины, которые становились ужасны там, на Востоке. Сочащиеся ядовитым гноем, пока ногу или руку не приходилось отрезать ... Он постучал костяшками по своей деревянной ноге. И я видел куда хуже, валяясь в вонючей кровати в адской яме, которую называли полковым госпиталем в Малабар Куш, пытаясь восстановиться ...
Бетси шлёпнула на стойку перед ним эль. Слепой с энтузиазмом принялся глушить его большими глотками, затем вытер рот тыльной стороной ладони.
О, сколько история я мог бы тебе рассказать, юный Гримс, произнёс он, глядя на свою полупустую посуду. Какие истории ... Он поднёс кружку к губам и осушил её одним глотком. Не помню, рассказывал ли я тебе о том, как я потерял целое состояние в драгоценных камнях, поднимая стакан воды?
Не думаю, ответил я, пока Бетси ставила передо мной стакан сидра и кусок бараньего пирога. Но хотел бы послушать.
Слепой взглянул на дно своей пустой высокой кружки.
Ещё эля Слепому, сказал я Бетси, забирая со стойки свой ужин и пересекая таверну к столику у огня.
Слепой Бейли последовал за мной; с кружкой эля в одной руке, и костылём в другой. Мы расселись напротив друг друга, в бликах оранжевого пламени, что играли на его побитом войной лице. Он поднял свою кружку, салютуя мне, прежде чем сделать очередной глоток.
Ну, это было как-то так, сказал он, окидываясь на спинку стула. Я тогда лежал в госпитале, мне только отрезали ногу - хотя кому пришло в голову, что эти грязные казармы можно было называть госпиталем, ума не приложу. Представь себе, окружающее по большей части проходило мимо меня, учитывая состояние в котором я находился, я то пробуждался в лихорадочном бреду, то погружался обратно в ночные кошмары, едва ли точно представляя
Думаю, да, ответил я тихо, делая глоток сидра.
Как бы то ни было, моя лихорадка наконец ослабела, и когда я стал воспринимать окружающее снова, я был поражён. Грязные бараки были вычищены. На моей кровати было застелено свежее бельё и мой бедный пень был закутан в бинты, что не использовались прежде. Вот почему, на какое-то мгновение, я решил, что умер и попал на небеса. Не удивительно. на самом деле, принимая что мы были окружены ангелами, одетыми в белое и с лампами в руках. Они выполняли каждую нашу потребность без жалоб или грубого слова. Ангелы милосердия и никакой ошибки тут быть не могло ...
Слепой снова прикончил свою кружку, и я заказал ему новую порцию эля. Я заметил как заблестели в свете камина слёзы, навернувшиеся в уголках его глаз.
Так вот, продолжил он рассказ, однажды ночью они принесли безнадёжного и положили его на койке рядом со мной - дни когда мы по четверо делили одну кровать бесследно канули в Лету ...
Безнадёжного? прошамкал я, набивая рот пирогом.
Так мы называли безнадёжные случаи, которые могли протянуть день или два в лучшем случае, пояснил он. Но это не был обычный безнадёжный, нет сэр. Это был никто иной как Полковой Знаменосец Сержант Стройан МакМуртах из 33его Боевого - самый подлый и злобный негодяй, когда либо одевавший алую форму. Он и трое его капралов были печально известны в гарнизоне вымогательствами, жестокостью и воровством. Хотя в те времена там, в Малабар Куш, верхушка закрывала глаза на такие вещи, особенно когда эти негодяи могли сражаться как львы, когда их призывали сделать это. И уж будь уверен, их призывали, особенно 33ию Боевой полк. Всегда в гуще событий - падение Дакноу, осада Ростопова и штурм Великого Редута, всё это провёл тридцать третий пехотный полк. Я до сих пор помню Сержанта МакМуртаха на валах Великого Редута, размахивающего полковым знаменем в пороховой дымке; крылатый Ангел Победы на небесном поле ...
Лицо Слепого Бейли приобрело отсутствующее выражение, когда он уставился в потрескивающий огонь, и я заметил, что его эль остался нетронутым на столе перед ним.
Продолжай, подтолкнул я, заинтригованный.
Ну, мы даже верили, что МакМуртах и его капралы были почти непобедимы, так что я был более чем малость шокирован, увидев санитаров, везущих его на койку рядом со мной. Страшно ранен, зияющая дыра в груди и вместо левой руки обрубок с торчащей костью. Сёстры постарались забинтовать его раны и послали за гарнизонным хирургом, молоденьким доктором, который сменил вечно пьяного старика, который отнял мне ногу. Но было ясно, как божий день, что Сержанту не долго осталось в этом мире. Он должно быть чувствовал это сам, валяясь там в мерцающем свете ламп, он казалось хотел излить мне душу до того как встретиться с Создателем. Так что я сел рядом с ним, и сделал единственное, что я мог для него сделать. Я слушал ...
Собака у пианино проснулась и зарычала на что-то, видимое только ей. Человек в Солсбери шляпе перестал играть и наклонился, чтобы похлопать её по шее.
Оказалось, продолжил свой рассказ Слепой Бейли, замявшись чтобы сделать глоток из кружки, что он и его злобные капралы совершили на одно преступление больше, чем следовало. За все те годы в землях Востока, между осадами и восстаниями, МакМуртах и его приятели грабили дворцы, совершали налёты на храмы, похищая хорошеньких принцесс, требуя выкуп у мелких князей и дворян. Конечно, они предпринимали большие усилия, чтобы скрыть свои преступления и всегда отрицали все обвинения - которые, принимая во внимание их репутацию, сыпались на них довольно редко. Но теперь, когда он умирал, сержант во всём признался старому Слепому.