Барон Дубов 6
Шрифт:
Стоило османскому отряду выйти, как на склонах вспыхнули маленькие огни. А через секунду рой пуль ударил по оставшимся людям Бурака.
«Да падёт небо на головы этих проклятых русских! Их коварство не знает предела!» — успел подумать Бурак, пытаясь воздвигнуть каменный купол. Вдруг, всего на миг, перед ним появился человек с тонким мечом и тут же исчез. Бурак не успел разглядеть его в темноте. Увидел только серые глаза, а потом схватился руками за распоротое горло.
Через минуту всё было кончено.
Баня
Сейчас
Николай
Я открыл глаза. Проблема не исчезла. Хотя чему я удивляюсь? Это же банда проблемных женщин, они их создают каждый день и не по разу!
Девушки побросали веники и стали забираться на лавки, потому что корни дриады ползли к ним по полу. Вряд ли намерения у них были добрые. Пришлось сесть, чтобы всем хватило место, и деревянные полки застонали от нашего веса. В основном, правда, от моего.
Тем временем зелёные побеги забрались на потолок и проросли вниз. Спрятали за собой светильники, и парную окутал зеленоватый полумрак. Вскоре и Маша окончательно заросла так, что мы больше не могли её видеть. Знали только, что она где-то там.
Корни и стебли оставляли нам всё меньше пространства, прижимая к печке. Её они не трогали — видимо, слишком горячая.
Эх, блин, придётся руками эти сорняки вырывать.
— Ай! Оно колется! — отдёрнула ногу княжна от очередного побега и, шевеля задницей, перебралась ближе к мне.
«Маш, ты там как?» — я мысленно обратился к дриаде.
«Я? Я… н-нормально. Но ничего не вижу».
«Ладно, я сейчас буду рвать эти побеги. Если будет больно, придётся потерпеть».
«Я выдержу!»
Как скажешь, Мария, как скажешь.
Я спрыгнул на ещё свободный кусок пола и схватил охапку спускавшихся с потолка стеблей. Собрался рвануть и в последний момент ощутил нечто очень странное. Как будто со мной пытался поговорить маленький лес.
«Кажется, оно живое», — сообщил я дриаде.
«Ясен пень, оно живое! Из меня же растёт!» — прозвучал в моей голове её возмущённый ответ.
Я закрыл глаза и сосредоточился. Использовал магическое зрение и… обомлел. Цвет магической ауры дриады был зелёным. А цвет побегов — бирюзовым! Словно это отдельное существо. Но… Как это возможно?
Поделился своими наблюдениями с Марией.
«Не поняла», — отвечала она.
— Коля, мы тут сейчас зарастём! — в отчаянии крикнула княжна.
— Какая же ты тяжёлая… — простонала Лакросса.
— Да как ты смеешь… Я тебе не Вероника! — паниковала Василиса.
А синеглазка отвечала:
— Я тут вообще ни при чём!
Я оглянулся на эти ходячие проблемы и зыркнул так, что они сразу замолчали. И замерли в очень странной позе. Все они забрались на самую верхнюю полку, внизу сгрудились Лакросса, Вероника и Агнес, прижимая к себе ноги, а сверху на них пыталась залезть княжна. Вокруг все было в побегах. И мои ноги тоже. Они пытались проколоть мою кожу, но, к счастью, у огров она толстая.
«Чёрт
«Инсекта? Ты уверен?»
«Да. Сама посмотри».
На какое-то время дриада замолчала, а потом воскликнула:
«Это… Это невозможно! Я думала… но ведь семьсот лет прошло! Коля, прошу… Не убивай его!»
«И не собираюсь, если получится договориться».
Странно, что она сказала «его». Как это понимать? Ладно, потом разберёмся. Я сжал стебли в кулаке и попробовал обратиться к ним. Хорошо, что у меня Дубовый Инсект. Он в этих делах оказался отличным подспорьем. Можно сказать, что я почти дриада. Но лучше, конечно, так не говорить. Ещё посчитают за монстра и начнут за мной охоту. Маша-то здесь на птичьих правах по сути. Пока её принимали за аристократку со странным Инсектом, а не за монстра из северных пустошей.
Когда я общался с лесом, прикоснувшись к дереву, то ощущал его, как что-то огромное и непостижимое. Некий высший разум, живущий по иным законам, но дружелюбный к единственному за много лет собеседнику. А здесь ощущения оказались иными.
Это было нечто маленькое и не до конца разумное — клубок противоречий, инстинктов и эмоций. Что-то непонятное, но имеющее некую цель. Плохую цель. Оно мстило за какую-то обиду.
Сперва я попытался быть добрым, обращаясь к неизвестному существу своим разумом, но меня окатило такой волной гнева, что я чуть сам ему не поддался. Тогда я сжал стебли так, что по пальцам побежал зеленоватый сок. Рост побегов резко остановился.
Оно боялось.
Да, кулаком и добрым словом можно добиться куда большего, чем просто добрым словом. Мой жизненный девиз. И сейчас он тоже сработал.
Затем я смог проникнуть в чувства существа и понял, что его обида направлена на дриаду. Это странно… Что, если им просто поговорить? Маша как дриада могла управлять растениями, но говорить с ними мог только я. Зато она могла использовать семечко в моей губе как… ретранслятор, что ли. Я предложил ей это, и она согласилась.
Не знаю, о чём они там болтали, но вскоре побеги, что уже по пояс сковали меня, начали врастать обратно. Девчонок они тоже уже почти схватили. По крайней мере, Лакроссу, Агнес и Веронику стебли опутали по рукам и ногам, начали забираться на остальное тело. А княжна пыталась освободить подруг, и её саму схватили.
Но всё было позади. Побеги отступали. Через пять минут перед нами появилась дриада, сидящая на коленях. Она что-то держала в руках и не сводила с них взгляда. Корни и стебли окончательно исчезли, вобравшись в небольшой комок. Он был похож на ожившую траву, которая шевелилась и перекатывалась внутри. Странная штука, короче.
Я подошёл к Маше и опустился рядом на одно колено. Она подняла ко мне заплаканные глаза и срывающимся голосом прошептала:
— Семь веков, Дубов. Семь веков я не знала, что с ним.