Барон Дубов
Шрифт:
— Ты знаешь, с кем сегодня связался?
— Какой-то аристократ. Вроде Визглявин фамилия. Или как-то так. Говорящая, кстати — визжит так, что уши закладывает. Ну да вы же знаете, Анатолий Петрович, ко мне вечно то банный лист прилипнет, то мелкий аристократишка. Я им хуже кривого шила в одном месте. Полуогр — получеловек, да ещё и сын барона, которого тот не стесняется. А мне б просто жить спокойно да рыбачить.
Князь покачал головой.
— Спокойно уже не выйдет, Коля. Видишь ли, ты умудрился поцапаться с сыном барона Верещагина, и он теперь рвёт и мечет, требует
— Не он первый, не он последний, — отмахнулся я. — Если бы давали рубль каждый раз, когда мне обещают все кары небесные, я бы уже небоскрёб построил.
— Я знаю, может показаться, будто барон — мелкий титул, и не стоит обращать на него внимания, но в этот раз всё иначе. Верещагин не простой дворянин. Он преуспевающий, как говорят, бизнесмен, но как по мне, просто торгаш. Долгое время занимается скупкой земли у обнищавших родов, и всё бы ничего, но у него сильные покровители в Совете Князей. И за счёт самообороны выйти сухим из воды не получится. Твоё слово против его. А ты пока что байстрюк, простолюдин.
— Да на кой я им сдался? Ни имущества, ни кола, как говорится, ни двора. Ну, ладно, кол есть, да не тот. Вколачивать в землю его не дам.
— Сколько тебе сейчас?
— Чего? Лет? Девятнадцать.
Князь встал, прошёлся по кабинету и выглянул в окно. Там солнце золотило крыши домов и верхушки деревьев в парке.
— А я помню тебя, когда ты помещался у меня в руках и постоянно норовил дёрнуть за бороду, — пробормотал Анатолий Петрович. — Значит, ещё минимум два года…
— До чего два года?
Я поёрзал на диване. Он вдруг перестал быть удобным. Значит, моей крови хочет род Верещагиных и ещё кто-то из Совета? Ну, пусть попробуют взять да не захлебнуться при этом.
— До того, как ты сможешь получить титул барона. В двадцать один год ты должен или стать им, или сесть в тюрьму.
— Да из меня барон, как из голубя орёл. Да и с чего бы? Барон — мой отец… — и тут до меня дошло. — Нет. Он что… погиб?
Сердце у меня ёкнуло. В принципе, ожидаемое событие для тех, кто охраняет западные границы от Саранчи, но… всё-таки.
— Как это случилось?
— Точно не знаю, — ответил князь, сев обратно. — Поговаривают, что Саранча научилась преодолевать Карпатские горы, роя ходы под землёй. Похоже, внезапно напали с тыла и, пока никто не опомнился, уничтожили опорный пункт и кусок стены. Сейчас там полный хаос, оборону спешно перестраивают. Гномы взбудоражены, ведь они считали свои горные крепости неприступными…
— Это… точно?
Во мне будто ещё теплилась надежда, но князь быстро её потушил.
— Да, к сожалению. Ты — последний из рода Дубовых. Если бы я мог, я бы дал тебе время справиться с потерей, но его нет. Барон Верещагин тоже знает о смерти твоего отца. И он положил глаз на твою землю. Видимо, есть в ней что-то интересное ему.
— Всего пара сотен гектаров, — всё ещё сам не свой пробормотал я. — Поместье, озеро, да избушка. Что там интересного? Даже леса, и то на копейки.
— Этого я не знаю. Иван, твой отец, знал, но даже мне, лучшему другу, не рассказывал свой секрет.
Светлейший князь Ушаков… Светлейшими величали самые влиятельные княжеские рода. Как правило, они входят в Совет князей и занимают руководящие посты в самых значимых и богатых губерниях. Либо в генерал-губернаторствах. Так называют несколько губерний, объединённых между собой. А князь Ушаков главный над всеми Поволжскими губерниями. Крупная шишка. ничего не скажешь… Значит, в Совете у меня есть и союзники, и враги? Что вообще происходит? Почему мной заинтересовались такие могущественные люди? Или не мной, а землёй моего отца?
— У меня нет Инсекта, чтобы стать бароном, — пожал я плечами. Дело пахнет жареным. Очень пахнет, и очень жареным. — Дар отца не передался мне.
Без Инсекта — дара, которым обладает каждый аристократ, в академии делать нечего. Собственно, именно Инсект и даёт человеку право называть себя дворянином. Ну, вроде лаву из рук пускать, как Его Величество Император Александр Восьмой, или поднимать земную твердь, как князь Ушаков, или воду в вино превращать… Инсект передаётся по наследству каждому ребёнку, но я полукровка. У меня его и не было никогда.
— Это нужно подтвердить. Или опровергнуть. У нас губерния небольшая, анализы провести мы не сможем. Но в Пятигорской Академии есть своя лаборатория, и она всё покажет. Если Инсект Дубовых передался и тебе, то учителя найдут способ его проявить. На самом деле, я думаю, дело обстоит так. Ты наполовину человек, поэтому Инсект должен был проявиться ещё при рождении, но сознательно или подсознательно ты считаешь себя огром и отрицаешь свою человеческую сущность. Понимаю, почему, но пришло время делать выбор, кто ты, Коля.
— Выбор-швыбор… — буркнул я. — Отправиться в тюрьму с последующей казнью, надеясь, что палач достаточно силён, чтобы перерубить мою шею за один удар? Или ехать в школу для дворянских отпрысков, которая будет даже похуже тюрьмы? Это та Пятигорская, куда нерадивых детей сплавляют?
Князь кивнул.
— Да уж…
— Пятигорская Академия хороша тем, что там учат всех, кто обладает Инсектами, не взирая на происхождение. Эльфов, орков, людей, даже гоблинов. Поверь, там тебе будет лучше. Твои габариты, по крайней мере, никого не шокируют.