Барон из МЧС 2
Шрифт:
— Во-во, Пушкин! А должны сделать так, чтобы вас до усрачки харки боялись и днём и ночью.
— Я не Пушкин, а Иннокентий…
— Стихи пишешь? — перебиваю его.
— В юности баловался, но это к пушкам не имеет никакого отношения.
— Поверь мне, что имеет. Есть такие кучерявые пушечки, разящие рифмой.
— Новое секретное оружие? Наше? Тварей?
—
— Издеваетесь, господин сержант?
— Почти нет. Просто твоя причёска нравится. И мой тебе совет. Начинай снова писать стихи, чтобы из образа не выходить. Расслабься! Командирская шутка юмора! Но, — скептически оглядев ещё раз своё воинство, продолжил я, — в каждой шутке есть доля шутки. Бойцы! Нужно заканчивать с анархией и приводить себя в порядок. Я вас один чуть простенькой гранаткой не угробил! А то, как вы на неё отреагировали — вообще позорище. Где караул? Где хотя бы задатки армейской выучки?
— Да кто к нам сунется? — пожал мощными плечами толстяк. — И наша сила не в этой армейской муштре.
— Я же сунулся? Теперь представим, что разведка гоблинов прознала о вас и прислала диверсионную группу. Можно и без гоблинов. У какого-нибудь солдатика от кровищи крыша поехала, и он решил, что некие Дикие — та жертва, которую необходимо принести, чтобы очиститься. Я вам вариантов могу много накидать, но во всех них вы — трупы. Осторожный боец живёт дольше беспечного. Это вам в бошки должны были вдолбить на учебке.
— Согласен, — кивнул Морячок. — Совсем расслабились. Хочешь к порядку призвать? Ну, давай попробуем. А вот с физической формой вряд ли что получится. Скажи, сколько мне лет?
— Пятьдесят с лишним примерно.
— Двадцать три! После гоблинской лаборатории я старею на глазах. Михаил был стройным красавцем, но всё больше превращается в гору жира. Иннокентий, наоборот, имел крепкое тело. Тяжёлой атлетикой занимался, но теперь высох весь и в нормальном состоянии даже винтовку с трудом удерживает. Жора со Славой скоро ослепнут совсем и превратятся в пускающих слюни идиотов… Мозг у них отмирает потихонечку.
Сержант, мы медленно, но верно подыхаем. Наш прошлый командир Иван умер от инфаркта первым. На того, кто управляет Братством, самая большая нагрузка. Не в бою, а тупо после завтрака помер Ваня… Признаться, я бы себе давно пулю в голову пустил, чтобы не мучиться. Но хочется с собой в могилу унести как можно больше тварей, которые с нами подобное сотворили.
Услышав эти откровения, я нахмурился. Парням верить можно. Они не давят на жалость, а честно обрисовывают ситуацию. Теперь понятно их наплевательское отношение к собственной безопасности и ко всем правилам. Мертвецам, пусть пока ещё и ходячим, они не нужны.
Впервые появилось уважение к бойцам шестого отделения. Пусть ими сейчас управляет исключительно месть, но они не сломались, не сдались. Воины стоят в строю до конца. Как бы я сам поступил на их месте? Надеюсь, никогда не узнаю ответ на этот
— Чах, — обратился я к наубу. — Совсем безвыходное положение у них?
— Лучше не будет однозначно. Можно ли процесс деградации остановить? Этого пока не знаю. Данных мало.
— Что тебе их предоставит?
— Проклятые харки. Необходимо посмотреть на связь твоих подчинённых в бою. Как на них гоблины пытаются ментально воздействовать, и как организм каждого отвечает на подобное вторжение. Общие цепочки нащупать. Если это то, что я думаю, то, может, чуток подлечить бедолаг и получится. Но пока им этого не говори. Я сам не уверен.
— Ладно, господа Дикие! — придав голосу некую бодрость, сказал я. — В конце концов, все со смертью поручкаемся. Главное — сделать это красиво! А красота достигается чем?
— Чем? — переспросил меня один из очкариков.
— Постоянными тренировками.
— Но тебе же только что объяснили, что нам тренироваться бесполезно. Так звёзды на небе сложились, и ничего уже не изменить.
— Слышь, астроном. Я для тебя младший сержант Горюнов. Можно и по имени, но никакого тыканья!
— Простите, — робко сказал его собрат по окулярам. — Я, конечно, понимаю, что с высоты своего положения вы имеете некоторые преференции. Но вы же нам сами тыкаете и в довольно хамской манере.
— Отвечаю для самого борзого. Иди в задницу со своей логикой. На этом хватит разговоров. Морячок, Жир, Пушкин, Астроном и Борзый! Отделение, строиться!
— У нас вообще-то фамилии и имена имеются, — зло отреагировал графский сын.
— А на хрена мне имена мертвяков запоминать? Так проще будет, и никого не перепутаю.
— Тогда и про своё забудь. В одной тонущей лодке плывём.
— Верно… — почесал макушку я. — Зовите… Маршал и на вы. Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. А у сержантов, особенно младших, амбиций намного больше.
— А чего сразу не царь?
— Заметь, — улыбаясь от уха до уха, отвечаю ему. — Не я это предложил. Пусть будет Царь.
— Позвольте, — поправив очки, возразил Астроном. — Это никак нельзя. Вы же не королевских кровей. И, кстати, кто по титулу? Надеюсь, он у вас имеется?
— Барон. Но не цыганский.
— Хоть это радует, хотя табор у нас ещё тот, — хмыкнул дрищеватый Пушкин. — Ну что, барон? Мы вроде уже построились. Какие будут ваши очень ценные указания? Пару коней украсть надо или золотых колец из меди наделать?