Барон Робинзон
Шрифт:
Взрыв криков и возмущения, в котором утонули возгласы отдельных здравомыслящих, мол, а что будет, если краглы откажутся? Конечно, у Лошадкина был заготовлен ответ, что будет война, но не резня, но все равно, слабовато вышло, слабовато. К счастью, он слегка подогрел публику и без того взбудораженную заранее, заговорщики тоже понимали, что курултай их наилучший шанс добиться своего (а кто не понимал, тому ненавязчиво подсказали, иногда сами земляне), и Лошадкин в своем заявлении давил на эмоции, а не факты.
По-хорошему, следовало бы затянуть говорильню, но Михаил знал себя, и что ораторство не
Мордахи вспыхнули, выхватили оружие и их примеру последовали хрокаги. Затем оружие выхватила и стража, и те, кто остался верен "посланцам". Горожане тоже что-то орали, добавляя неразберихи и возмущение краглами слышалось там весьма отчетливо.
— Бей пособников краглов!
– прорезал шум и гам резкий взвизг.
— Вперед, сыны степи!
— Не поступимся свободами!
— Смерть краглам!!!
– загремело мощно над Дружбой.
– Уничтожить птерахов!!!
Глава 24
— Смерть краглам! Горы будут наши!
– гремело вокруг.
По этому выкрику заговорщики выхватывали кинжалы и сабли, вонзали ножи в спины соседям, которые не участвовали в заговоре. В паре мест заговорщики резали друг друга, но это была лишь капля в море, море живых, решивших, что если навалиться толпой, то они смогут переубедить "заблудившегося посланца богов". Кто-то обвинял во всем Форска и Пардора, другие - жен Лошадкина, но суть все равно сводилась к одному и тому же, навалиться толпой, забрать власть и поставить "посланца" во главе, чтобы вел их в поход.
— ОСТАНОВИТЕСЬ!!
– закричал Лошадкин, взмывая в воздух.
– НЕБЕСАМ НЕУГОДНО КРОВОПРОЛИТИЕ!!
Сигнал войску Огара и отчасти ордам ламассов, которым еще только предстояло показаться из-под воды. Разумеется, никто из верхушки заговорщиков и не подумал останавливаться, собирайся они слушать Лошадкина, так изначально работали бы над укреплением дружбы и союза народов.
— ВСЕ, КТО ЗА ДРУЖБУ, В ВОДУ!!!
– Лошадкин добавил громкости расставленным заранее системам, и часть горожан упала, хватаясь за уши и разевая рты, словно рыбы, вытащенные на сушу.
Вот этот призыв услышали и часть толпы хлынула в воду. Заговорщики ринулись следом, несколько споткнулись, не рискуя пробегать под Михаилом, и на них повалились другие, но третьи уже выбежали в центр площади. Окровавленные клинки, удары в спину и Лошадкин выстрелил с двух рук, отбрасывая заговорщиков прочь. Словно огромный великан шлепнул ладошкой по воде и брызги - заговорщики отлетели прочь, сбивая своих собратьев и насаживаясь на их клинки.
— Владыка!
— Улетайте, мы прикроем!
Окружение Лошадкина ринулось ему на помощь, те, кто бежал к воде, разворачивались, выхватывая оружие, собираясь дать последний бой, считая, что Лошадкин поведет их.
— В ВОДУ!!
– гаркнул Михаил, стреляя без остановки.
– ОГАР!!
— ВО СЛАВУ ДРУЖБЫ!!!
– загремело в ответ.
Вода словно вскипела и забурлила, сотни ламассов вынырнули, сжимая в руках трезубцы и дротики, метнули
— Сажа! Сажа! Сажа!
– загремело над городом под мерные удары ног.
Стена щитов надвигалась, подпираемая сзади еще несколькими рядами сильнейших хрокагов, и заговорщики оказались бессильны против такой мощи. Они кидались, пытались пробить стену, но их отбрасывало. Особо настойчивые, отодвигавшие щит, тут же получали клинком в бок и валились под ноги. Пытались вцепиться в эти самые ноги, но их добивали, переступали и шли дальше.
По плоским крышам бежали десятки мордахов с луками в руках, стреляли на бегу, словно в степи на скаку, и следом бежали еще десятки воинов, каждый из которых нес по два колчана отборных стрел. Огар, в броне и шлеме, с огромным молотом в руках, вышагивал впереди центрального отряда, разил без всякой жалости, сминал шлемы и головы в лепешки, рычал громогласно:
— Лучше лужа крови сейчас, чем море потом! Сигнал летунам!
За отрядом, который возглавлял Огар - из самых мощных хрокагов, закованных в броню (металлическую, изумился Лошадкин, где только взяли?), взмыли в воздух на высоких шестах несколько зеленых и красных флагов, начали сменяться. Скрип, треск, грохот и глазам изумленного Лошадкина предстала первая авиация этого мира.
Не птерахи, летавшие самостоятельно, а именно авиация. Громоздкие даже на вид дирижабли, с баллонами, сшитыми из шкур и грубых тканей, переплетенных толстыми, колючими канатами. Под баллоном висела платформа, на которой пылали костры, накачивая горячий воздух вверх, прямо на ходу, и там же находились ряды самодельных ремней и колес, раскручиваемых хрокагами и мордахами. Они крутили изо всех сил, винты вращались, и платформа летела к воде, а с ее бортов свешивались воины, швыряли вниз горшки и кувшины.
Те разбивались среди заговорщиков, выплескивали нечто зеленое, заставлявшее тех падать и тереть глаза, кожу, падать и биться в судорогах. Еще несколько бомб взорвались, расшвыривая черепки, как осколки, и разбили строй, сломили сопротивление. Отряды щитоносцев ускорились, стена давила заговорщиков, сметая их в воду, кишевшую ламассами.
Оставшихся верными уже тащили прочь по воде, спасали и вывозили в сторону верфей, и на входе в гавань показались корабли нового типа. Доносились команды и крики, весла мерно били по воде, и на палубе тоже толпились лучники, готовые стрелять по берегу и заговорщиков. На носу первого из кораблей стоял капитан, нет, уже адмирал Квурс и страшно орал:
— Никакой пощады заговорщикам! Стрелять изо всех сил! Кто попадет в посланцев богов - лично вырву всю шерсть на жопе, засранцы вы мохнатые!
— СДАВАЙТЕСЬ!!
– выкрикнул Огар, пользуясь той же системой громкоговорителей.
— И КЛЯНИТЕСЬ В ЛЮБВИ К СОСЕДЯМ!
– добавил Лошадкин.
В него даже несколько раз стреляли с земли, но мазали или стрелы бессильно бились в одежду. Но этот его выкрик внезапно вызвал последний всплеск ярости, заговорщики, даже те, кто уже пал, духом, ощетинились оружием, сбились в кучки и ринулись к берегу, дорезать тех, кто еще не отступил.