Барон
Шрифт:
Витар бережно посадил мать на сиденье кареты, защелкнул дверь, а мы специально нашли карету с закрывающимися на замки дверями, запрыгнул на козлы и взял с места в карьер. Не совсем в карьер, а как позволяла повозка, но быстро, не жалея коней.
Когда карета промчалась мимо меня, я уже вскакивал в седло, а потом поскакал с нашим табуном следом. Витар лучше знает город, найдет, где оторваться и через какие ворота выехать. В планах все это было обговорено. А я, не переставая, ходил по каналам. Наши рации были всеканальные, в отличии от тех, которые
Поймал!
— Уйдут, командир! — панический возглас.
— Да куда им с каретой! Передвигайся к Светлым воротам, как пить дать, туда направятся.
— Витар, через какие ворота выезжаем?
— Светлые! Забыл что ли!?
— Двигай в другие, там нас ждут.
— Понял… — удивленно ответил Витар, и на следующем перекрестке мы резко свернули налево. Карета чуть не перевернулась. Лихач! Как здорово, что здесь делают улицы широкими! Не то, что наши средневековые улочки.
Сзади погони не было, как и впереди знаменитых киношных лотков, которые герои сносят во время погони, когда арбузы — яблоки во все стороны разлетаются, и горшки красиво бьются. Единственное сходство с кино — разбегающиеся матерящиеся прохожие. И пара вооруженных верховых, которые еле успели остановить скакунов. От них тоже послышалось много обидных слов и угрозы оружием. Впрочем, не погнались.
— Ищи укромное место, пересядем верхом.
— Мама не сможет!
— Привяжем. Рон меня привязывал — не упал. С каретой не оторваться.
— Понял.
Через минуту завернули в глухой тупик. Сторожка ничего страшного не показала.
— Давай, Витар, в темпе.
Я опускал переднюю луку у одной лошади, снимал с неё поклажу, а друг выводил мать из кареты.
— Мама, садись в седло, пожалуйста, — ширина подола вполне это позволяла.
Никакой реакции, застывшее лицо.
— Взялись, — сказал я и мы общими усилиями водрузили мать в седло. Я связал ей ноги под животом лошади, а Витар — руки под шеей.
— Надеюсь, тебе удобно, мам. Потерпи, это ненадолго, — тихо приговаривал он.
— Ходу, — скомандовал я, — веди, пока засада молчит. Радиомолчание научились хранить, что ли?
— А что это? — безразлично спросил Витар, вскакивая в седло.
— Молчание по радио, чтоб не подслушали.
— А!
Скачка продолжилась. Витар впереди с лошадью матери в поводу, я сзади с заводной.
Как хорошо, что мы оставили карету! Впереди, перед самым выездом из города, красные флажки, а за ними рытвина поперек дороги — размыло талыми водами, и несколько рабочих.
— Витар, кидай силы в коней, перескочим, не останавливайся!
Перескочили. Рытвина не шире двух метров, но лошади явно испугались бы, если б не подстежка их жизненной силой. Рабочие в испуге разбежались, друг взволновано посмотрел на мать. Обошлось, привязали на совесть.
И вот, застава. Ворота открыты настежь, но двое стражников стараются сдвинуть приржавевшую створку, еще двое удивленно смотрят на нас, а пятый, командир, орет:
— Арбалеты к бою, жирные боровы, обленились, суки совсем! — и первый наставляет на нас заряженный арбалет. Остальные бросились к лежащему на земле оружию.
—
Простор то простор, только в противоположную от дома сторону и дорога, как назло, по чистой степи. С трудом находим подходящий лог и скачем по нему, петляя по низинам, до ближайших кустарников. Я периодически обрабатываю следы волнами жизни и земли. Надеюсь, собьет со следа. В густом кустарнике полянка и, наконец, привал. Спустя почти двух часов скачек. Даже я устал. А по дороге наслаждался руганью стражи по рации:
— Командир, и где они в Светлых воротах? — насмешливый голос.
— Кто же знал, что они карету бросят! А Светлые — самый удобный для неё выезд. И укромный. Что ты на меня наезжаешь! Я вообще предлагал в доме брать так, тот умник столичный отговорил. Ничего, дорог не запад мало, перекроем.
— Сказано же было, не говорить лишнего в рации! Ты что творишь? И никаких имен, подслушать могут. Я к тебе иду, лично все обсудим. Выключай.
Мы аккуратно сняли госпожу Лиону, напоили, накормили и положили отдыхать. Сами тоже поели всухомятку, и запили водой.
— Не так, как мы планировали пошло, ждали нас, — сказал я, чуть отдохнув.
— Тогда легче было бы в доме взять.
— А это значит, что они знали, что нас двое и один наверняка будет страховать другого на улице, а взять хотят обоих. Поэтому и маму твою нам позволили забрать — она нас задержит.
— Это что же, кто-то им сообщил о нас!?
— Наверняка. Озадачу Рона, а нам есть о чем думать. Как поедем?
— Одна дорога — на запад. Вернее их три в том направлении.
— Стража тоже это знает и их перекроют.
Витар задумался и выдал:
— Нас время поджимает, поэтому объезд отпадает. Поедем по одной из них, по самой южной. Она равнинная и мы свободным сознанием легче заметим засаду и обойдем. Если будет возможность, а нет… прорвемся! Отступать некуда.
— Не хочется убивать, — вздохнул я.
— Мне тоже. Они же мои земляки и коллеги, а что делать? Будем работать парализующими плетениями или саблями плашмя глушить, а как получится — один спаситель ведает.
— Ладно, отдохнули и поехали. Эх, заночевать бы нам до засады!
— Должны, крюк немаленький.
Как ни пытались спешить, но продвигались относительно медленно: мама Витара начинала стонать от долгой скачки, и нам приходилось замедляться, а то и останавливаться. Заночевали в голой степи и проспали спокойно, а с утра выехали на южную дорогу в Клювцы. Далеко не тракт, практически проселок.
Припекало совсем по-летнему, ни ветерка. На дневной стоянке Витар свободным сознанием заметил засаду. Примерно в километре от нас и не объехать никак — по обочинам крутые овраги. Грамотно. Более того, в полукилометре от нас и до самой засады — сторожевая сеть. Очень слабая, но оттого не менее эффективная. Два мага её держат. Если б не "свободное сознание", могли и пропустить её — так хорошо замаскирована. Поучиться можно у мастеров.