Барра. Приквел к "Саге о Форкосиганах".
Шрифт:
На пассажирской аппарели стояла не обычная охрана из скучающих механиков, припаханных вне вахты. Сержант и рядовой, вооружённые парализаторами и нейробластерами, и ещё один рядовой, находящийся в бронированном укрытии, с ручным плазмотроном, способным вести огонь очередями.
Двери были закрыты наглухо, на обшивке следы плазменных ожогов, а в глазах караула - холодная паранойя.
– Стоять на месте! Документы предъявить!
– Спокойно,
– Капитан Барра! Документы к осмотру предъявлены!, - пошёл на компромисс Эзра.
Рядовой забрал пакет из его руки, старательно держа сектор обстрела открытым для сержанта. Спустя пару минут и два звонка по комму, сержант доложил:
– Старший вахтенный сержант-комендор Филипп Тейлор! Добро пожаловать на борт, сэр!
– Вольно, сержант. Проводите нас в рубку, - распорядился Эзра.
Путешествие по коридорам "Султана" стало не меньшим испытанием, чем "восшествие" на борт. Общая вместимость корабля составляла сорок тысяч заключенных, из которых девяносто процентов уже были загружены в тюремные отсеки. Узкие коридоры с низким потолком, многократно перекрытые шлюзами, автоматические парализаторы, врубающие надрывную сирену и отключающиеся лишь после нескольких предъявлений специального жетона, специально сконструированное ступенчатое покрытие пола, передвижение по которому требовало практически альпинистских навыков...
Отсеки управления на этом фоне выглядели райскими кущами. Просторные помещения с мягким (а главное - ровным!) покрытием пола, которое дало возможность впервые смотреть по сторонам, а не себе под ноги. Никаких излишеств, кроме голой функциональности, но, при этом, вполне подходящая обстановка для работы. Первым делом, Эзра и Эвангелос приняли представления находящихся на вахте офицеров и рядового состава. Старший судовой механик, коммандер Майкл Титц, сразу же распознал в Патриликиосе родственную "железную" душу, и свой доклад "всё-функционирует-нормально, список-запчастей-на-сорока-листах-отправлен-на-комм-корабля" адресовал, в основном, Эвангелосу. Начальник медчасти "Султана", доктор Пётр Халасси, оценив состояние капитана, приветствовал его с лёгкой ехидцей. Вахтенные навигаторы Михаил Дрозд и Федра Ксенакис, доложились равнодушно. Если старпома такая холодность соотечественницы и задела, то внешне он сумел этого не проявить.
Состояние корабля было вполне удовлетворительно, компетентность команды вроде бы не вызывала сомнений, дата старта была назначена через два дня. Внутренний голос Эзара успокаивал "могло быть и хуже", мысль же "каким образом?" внутренний голос проигнорировал.
***
Осмотр тюремных отсеков, как ни странно, гнетущего впечатления не произвёл. Стандартные камеры на 4-12 человек, отдельная медчасть, удобства в камерах, тренажёрные залы с гравикомпенсаторами - они же дворы для прогулок, столовые с посменным питанием. Вполне достойно. Причём для многих заключённых условия жизни в тюрьме оказались лучше, чем были на свободе.
Женское отделение, к удивлению Эзара, по численности заключенных было больше, чем мужское. Объяснением этому был
Элитной частью заключённых были воры. Охрана корабля поддерживала их привилегии, в рамках разумного, что облегчало управление основной массой "пассажиров". Барра, как ни старался, не смог разглядеть в этом никаких признаков коррупции. Просто взаимовыгодное сотрудничество. Выделяемые ворам офицерские пайки и форменные комбинезоны, разумеется, лишённые электроники и знаков различия, были мизерной платой за спокойный рейс. Это даже было включено в официальные отчеты в комме корабля и заверено согласованием коменданта космопорта.
***
Загрузка припасов и топлива заняла большую часть предполётного расписания. Эзар сумел выторговать для экипажа освобождение от участия в погрузке - порт содержал достаточно погрузчиков и персонала для этого, чем начал набирать очки в негласной таблице уважения подчинённых. Старпом Патриликиос практически всё время разрывался между БЧ-5 (двигательный отсек) и БЧ-2 (управление огнём), оставляя Эзару работу с коллективом.
Навигаторы оказались поклонниками латиноамериканской музыки, и упоминание Эзаром троюродного кузена Энрико, с которым он снимал квартиру во время учёбы в училище, и который играл в какой-то музыкальной группе, вознесло капитана в их глазах к звёздам. Михаил и Федра по очереди и втайне друг от друга взяли с капитана слово добыть им автографы фронтмена этой группы Даниэля Мендосы, чьё имя они произносили только закатывая глаза и с придыханием.
Командир охраны, лейтенант Алексей Свиридов, лет на десять старше капитана, обладал таким тонким чувством юмора, что Эзар всегда ощущал себя на грани розыгрыша. Но за грань спецназовец никогда не заходил - его профессией было предотвращение и подавление бунтов, а не их провокация.
Начальник поста управления огнём, лейтенант-комендор Пьер-Луиджи Аллегре, оксфордский интеллектуал, математик и шахматист, прекрасно играл на электронном пианино, уверяя, что это лишь тренировка пальцев для ракетно-артиллерийской консоли.
Связь была в очаровательных ручках Ивонны Крафт, лейтенанта службы связи. Своими тремя подчиненными она, похоже, управляла одним движением бровей - славящиеся своим разгильдяйством два связиста и компьютерщик (с неуставной прической-"хвостиком") слушались её беспрекословно.
Сержантский состав держал рядовых в ежовых рукавицах. Все пятеро сержантов, судя по личным делам, служили много лет вместе, поэтому смена их на вахте была неощутима ни изнутри службы, ни снаружи.
***
На последний день Эзар отложил самое неприятное, но очень важное дело - знакомство с ворами.
Встреча была организована в офицерской столовой. Она вмещала ровно 40 человек, и капитан Барра подозревал, что, при комплектации заключенных на корабль, именно это обстоятельство продиктовало численность воров на борту - 31 человек.