Барракуда forever
Шрифт:
– ОЗЖ.
– Отлично, три буквы ты точно знаешь. Этого довольно. Хватит, чтобы выйти из любого положения. Вперед, go, пойдем.
– Ты хочешь взять собаку? – поинтересовался я, когда мы шагали по бетонным дорожкам между двумя рядами вольеров.
– Нет, что ты! Подыскиваю себе секретаря! Ты иногда такие вопросики задаешь…
Из клеток доносился хриплый лай вперемежку с пронзительным визгом. Там обитали все породы собак, какие только бывают на свете, с длинной, короткой, мягкой, густой или жесткой, прямой
Тут крепыш спаниель, здесь мощный босерон, там вертлявый джек-рассел, дальше спокойный лабрадор, элегантная колли, грациозная аристократичная борзая. Оставалось выбрать. Вот в этом-то и состояла проблема.
– Не так-то просто сделать выбор! – признался Наполеон. – Но ведь всех не возьмешь. Давай положимся на судьбу…
К нам вышла какая-то дама и, заметив, что дед пребывает в замешательстве, заявила:
– Все зависит от того, для чего вам это надо.
– Дело в том, что мы не знаем, – признался Наполеон. – Вот в чем вопрос! Мы просто хотим собаку, чтобы она жила с нами, как и полагается собаке.
Он указал на клетку, на которой не было таблички.
– А тут что? – спросил он.
– Тут? Кажется, жесткошерстный фокстерьер, – ответила дама.
Пес устремил на нас мутноватый взгляд, на миг поднял морду и, издав протяжный вздох, снова положил ее на ровно вытянутые лапы.
– Вы уверены? – осведомился Наполеон.
– Честно говоря, не очень. Может, это сеттер… Погодите, сейчас посмотрю.
Дама стала копаться в бумагах, они вылетали у нее из рук и падали на дорожку.
– Не могу найти его документы.
– Жаль, так и не узнаем, какой он породы. Но нам наплевать на породу, правда, Коко?
– Да, наплевать.
– А сколько ему лет?
С видом опытного профессионала дама заявила:
– Ну… Ему примерно год. Нет, два. Да, два. – Ее лицо расплылось в смущенной улыбке. – Нет, все-таки поменьше. Или побольше.
Она снова погрузилась в бумаги, в конце концов выронила их все, и они разлетелись.
– Ладно, не важно! – произнес Наполеон. – Нам и на возраст наплевать. А сколько лет живут такие собаки?
– Они живут долго, лет двадцать, – ответила дама. – Вас что-то беспокоит? Какая-то проблема?
– Еще бы, это большая проблема! – вскричал Наполеон.
– Да-да, конечно. Я понимаю…
– С животными всегда одна и та же проблема, – вздохнул Наполеон, – они умирают раньше нас, а это очень больно.
– Забавно, – заметил Наполеон. – Видишь, пришли вдвоем, а уходим втроем.
Мы улыбнулись друг другу. Нам хотелось поговорить с нашим псом, но мы не решались, потому что это выглядело бы смешно.
Наполеон достал из кармана новенький поводок, упруго
– Ты все предусмотрел, де… Наполеон!
– Все. Даже вот это. Взгляни-ка!
Багажник “пежо-404” был доверху набит пакетами с сухим собачьим кормом. Наполеон распахнул заднюю дверцу и торжественно провозгласил:
– Новая жизнь начинается! Куда поедем, месье?
Пес запрыгнул на заднее сиденье, обнюхал его и, довольный, с удобством на нем развалился.
Таксометр видавшего виды “пежо” показывал 0000, и мне почудилось, будто он начинает новый отсчет неведомо чего.
– А что, это правильно, – рассудительно заметил Наполеон, тронув машину с места. – Мы ведь не хотели собаку какой-то определенной породы. Просто собаку. Собаку с повадками собаки – и все!
Теперь встал вопрос об имени. Медор, Рекс, Рин-Тин-Тин, Балу – все это нас не устраивало. Остановившись на очередном светофоре, мы оба обернулись. Пес вопросительно поднял на нас ласковые, словно подведенные черным глаза.
– Тебе нужно совершенно необычное имя, – задумчиво произнес дед, – совсем новое. Старые приелись! И баста.
– Баста! – воскликнул я. – Отличное имя!
– Идет! Пусть будет Баста!
Повернувшись назад, дед спросил:
– Ну что, Баста, ты доволен новым именем?
– Гав!
– Ему вроде нравится! – сказал я. – Зеленый, можно ехать.
– Красивое имя, – согласился дед и тронулся с места. – По крайней мере для собаки. Оригинальное. Изысканное. Классное, это уж точно. Гораздо лучше, чем, например, “Финиш” или “Абзац”. Ты понимаешь собак, это чувствуется.
Приехав к нему домой, мы первым делом вытащили из багажника пакеты с кормом и разложили по шкафам.
– Мы славно потрудились, – заявил Наполеон, – и у меня кое-что для тебя есть.
Он выдвинул ящик и достал туго набитый полотняный мешочек.
– Не волнуйся, это не собачий корм. Открой.
В его глазах горели хитрые огоньки.
Шарики. Сотни шариков. Старые шарики – керамические, стеклянные, агатовые, маленькие и побольше… Все детство Наполеона.
– Начал собирать еще подростком, – сказал он. – Выигрыш за несколько лет. Ты найдешь им лучшее применение, чем я. Мне, знаешь, и играть-то не с кем. Обычно дарят коллекцию марок, но меня марки всегда раздражали. Поначалу у меня их скопилась целая куча – от писем. Честно говоря, я никогда особо не напрягался с писаниной.
У меня подкашивались ноги, бешено колотилось сердце, а челюсти свело так, что не разомкнуть.
– Только не вздумай реветь! – бросил он.
Глава 4
Так Баста вошел в нашу семью и на следующий день был представлен моим папе и маме. Пес оказался уживчивым, с мягким и легким характером, радовался любому пустяку. Отец поинтересовался только:
– Какой он породы?
– Пес, – ответил Наполеон, – просто пес. Не знаю почему, но я был уверен, что ты задашь именно этот вопрос.