Башни Анисана
Шрифт:
– Спрыгнуть отсюда? – спросил Гиб Аянфаль, – но… мать Шамсэ ведь наверняка выбрала другой способ достичь поверхности.
– Для тебя этого способа нет, – категорично ответила Гейст, – ты лишь юный асай, и потому для тебя на Поле нет другого пути кроме того, который укажу я. Ступай вниз и следуй голосу, что заговорит с тобой.
С этими словами Гейст легко подхватила его поперёк туловища одной рукой и понесла к краю. Гиб Аянфаль точно прилип спиной к её ладони, и принялся извиваться всем телом, стараясь высвободиться. Мастер Роз и мастер глубоких волн спокойно наблюдали за происходящим, никак не пытаясь помочь ему.
– Отпусти! – крикнул Гиб Аянфаль, – неужели ты действительно сбросишь меня?
– Да, –
Гиб Аянфаль даже не успел зажмуриться, когда серая мгла закрыла от его взора золотистое небо. Вокруг ничего не было видно – он падал, не имея ни малейшего представления о том, сколько это будет продолжаться. А тем временем наверху мастер глубоких волн, вскользь взглянув на консула, тоже подошла к краю и после недолгого промедления шагнула вперёд…
Падение Гиб Аянфаля прекратилось внезапно и без всякого удара – его тело просто распласталось на плоской поверхности. Это оказалось простое асайское ложе. Он поднялся, ощутив, что с его внешностью произошло что-то не то. Гиб Аянфаль осмотрел себя – на нём была синяя акапатоя, такого же цвета пояс и штаны до колена. Незнакомое стройное тело оплетали редкие ленты, а грудь украшал десяток энергометок, которые были открыты совсем недавно. Он схватил себя за волосы – они стали иссиня-чёрными и тяжёлыми как у большинства асайев, ощупал лицо – непривычные подтянутые и строгие черты. Он тщетно попытался припомнить, как выглядел прежде. Кажется, у него были жёлтые глаза… и всё. Больше ему ничего не приходило в голову. Разве что свою нынешнюю внешность он тоже где-то видел со стороны. Внутри разлилось странное спокойствие – к чему волноваться, если всё равно ничего не вспомнить. Вероятно, он всегда был таким, и глаза его смотрели на мир двумя бледными погашенными огнями.
Гиб Аянфаль прикрыл их и привычно прислушался к пространству, чтобы понять, где находится. Он часто делал это когда-то прежде. Но вместо ближайших стен и комнат, он увидел в своём восприятии весь город, его недра, далёкие пустоши полей и изгибы гор. Он видел, как пространство уходит вверх, в неукротимо бурлящую бесконечность, и как оно головокружительно скручивается в глубине твердыни; сквозь него непреклонными волнами течёт время, и на этом монументальном фоне суетливо гудят срединные волны, мельтешат тени асайев. Их сотни миллионов, и они всюду, одни прямо тут, другие – за горизонтом твердыни.
Гиб Аянфаль вернулся взором к ближайшему окружению – монументальное пространство незаметно искажается его собственным присутствием, а дальше высятся стены, непроходимые для пурного тела, но прозрачные для слышимых волн. Юный асай открыл глаза и осмотрелся уже простым взором. Он находится в просторной зале, не имеющей выхода. Рядом, на втором ложе более маленьких размеров стоит пустая чаша для пасоки, лежит несколько информационных карт и маленькая стопка одёжной материи синего цвета – вещи, которыми пользовался некто, на чьём месте он сейчас оказался. Больше в зале ничего не было, только высокие стены, проступающие сквозь сизый туман, были почти сплошь покрыты вязью кибы. Гиб Аянфаль и теперь не понимал их значения, но отчего-то в нём родилась уверенность, что всё это написано им. В мыслях всплыл образ того, как он сам на протяжении многих оборотов по вечерам приходит сюда и, собрав узко направленные пучки волн на кончиках пальцев, покрывает стены рядами загадочных символов, сначала просто изучая их, а затем занося на стены нечто, особенно его волнующее, и безжалостно стирая то, что более его не занимает. Гиб Аянфаль поднялся и, пройдя в дальний конец залы сквозь туман, упёрся руками в стену, уходящую далеко вверх и смыкающуюся там с соседней стеной. За ней – город и его свобода.
Он приложил к стене ладони и, вновь закрывая глаза, попытался воздействовать
Гиб Аянфаль отступил, чувствуя себя жёстко уязвлённым. Нет, он тут не останется. Только действовать нужно как-то иначе. Так, как ему подсказывает интуиция, ставшая необыкновенно острой. Он столь глубоко увидел пространство и бег времени. Может быть, взор научит его двигаться иначе? Он отступил на прежнее место, после чего медленно пошёл на стену, глядя сквозь все слои волн, ставшие ему доступными. В сознании мелькали тысячи образов того, что было перед ним, и пространство, упруго изогнувшись, расступилось, открывая дорогу. Он сделал единственный шаг, чувствуя, как сжимается его внутреннее поле, и в следующий миг воздух вокруг сменился, а ноги ступили на остывшую мостовую – он был теперь посреди города, окутанного таким же сизым туманом.
Город сжат. Он видел, что тысячи тысяч обителей позади него соединены в запутанный лабиринт, опоясывающий твердыню. И сейчас поверхность под ногами чуть заметно скользит, сжимая пространство улиц по воле неведомых сил, ныне господствовавших здесь вместо асайских соборов. Там за лабиринтом исполинская площадь всея твердыни с высокой белой башней точно по центру. Гиб Аянфаль поспешил направиться прочь от замков, туда, где, согласно его чутью, ещё простирались пасочные сады. Может быть там находится тот, за кем он прыгнул в сизый туман? Его сестра. Да, он определенно искал дорогого ему асайя. Гиб Аянфаль не мог точно вспомнить её имя и внешность и знал, что только чувства подскажут ему, когда он достигнет цели.
За пределом последней обители туман неожиданно расступился, и перед его взором предстала ужасающая картина – исполинский сад, прежде дававший пищу, был кем-то безжалостно уничтожен. Переломанные стволы и ветви пасочников, до сих пор кое-где увитые гроздьями рыжих ягод, лежали на груди твердыни, устилая её безжизненным ковром, простиравшимся до самого горизонта, над которым зловеще багровела Онсарра.
Поражённый Гиб Аянфаль прошёл вперёд, тщетно прислушиваясь к волнам, чтобы выяснить, что произошло, как вдруг до его ушей донёсся лёгкий шум. Гиб Аянфаль, быстро перескакивая через стволы и ветки, помчался на звук и увидел плясавший на тёмных листьях ярко-жёлтый огонёк. Невольно заворожённый этим зрелищем, он подошёл ближе и сел, как вдруг в его сознании прозвучал знакомый голос, точно прорвавшийся не только сквозь туман, но и сквозь само время.
– О! Сагита! Не ожидал, что ты захочешь полюбоваться сим бедствующим уголком! В день смены эпох твоё место возле башни. Ты уже давно собиралась туда!
– Я… не Сагита, консул Сэле, – воскликнул взволнованный строитель, – Я – Гиб Аянфаль! Это имя было моим, и, наверное, моим и остаётся.
– Гиб Аянфаль? – голос Сэле отнюдь не звучал удивлённо, – а вид твой совсем как у Сагиты! Возможно, я имею сейчас дело с вами обоими. Тогда, становится ясным, почему ты пришёл сюда! Ты испуган происходящим и свернул с пути, которым собиралась пойти твоя проводница.
После этих слов огонь вытянулся в яркую вертикальную струну и приподнялся, останавливаясь перед лицом пришедшего асайя.
– Консул, что с вами случилось? Почему вы в таком виде? – тут же спросил Гиб Аянфаль.
– Я такой, каким ты должен меня видеть по желанию Поля, – ответил Сэле, – Здесь властвуют гаэньши и сверхсущество Гаэ. Консул Сэле – такой же гость, как и ты. И, кроме того, твой облик тоже не остался неизменным, иначе я не назвал бы тебя сначала другим именем. Думаю, мастер Сагита, уступившая юному асайю свою наружность, позволит ему увидеть всё до конца.