Башни полуночи
Шрифт:
Она фыркнула.
– Ты думаешь, что у других правителей нет слабостей, Перрин? У каждого короля или королевы Салдэйи были свои. Никиол Дайнатхах был пьяницей, но, несмотря на это, он считается одним из наших величайших королей, а Белэйра выходила замуж и разводилась четыре раза. Именно сердце всегда ввергало её в неприятности. У королевы Джонасим был сын, своими азартными играми чуть не разоривший её Дом, а Лионфорд не мог сдержаться, если ему бросали вызов. Но каждый из них был великим правителем. И у всех были свои слабости.
Продолжая
– В Порубежье, - продолжила Фэйли, - есть выражение: «Начищенный меч говорит правду». Человек может утверждать, что усердно исполнял свои обязанности, но если его меч не начищен, ясно, что он предавался праздности.
– Так вот, твой меч сияет, муж мой. Последнее время ты продолжаешь настаивать, что плохо справлялся, пока я была в плену. Ты хочешь заставить меня поверить, будто ты привёл лагерь к разрухе и запустению! Но это совсем не так. Ты не дал им распуститься, вдохновил их, сохранил лидерство, чувство сильной руки.
– Отчасти это заслуга Берелейн, - признал он.
– Я почти уверен, что эта женщина самолично искупала бы меня, забудь я хоть раз помыться.
– Уверена, что это не охладило бы слухи, - сухо отметила Фэйли.
– Фэйли, я…
– С Берелейн я разберусь сама, - оборвала его Фэйли. В её голосе появились угрожающие нотки.
– Как раз на это тебе не стоит отвлекаться.
– Но…
– Я разберусь с ней, - ещё решительнее повторила Фэйли. Было неразумно возражать ей, когда она пахла так, как сейчас, если только он не хотел начать настоящий спор. Она положила в рот следующую ложку каши и смягчилась.
– Когда я говорила, что ты похож на волка, муж мой, я не имела в виду то, как ты ешь. Я говорила о том, как ты решаешь возникающие вопросы. Целеустремлённо. Поставь перед тобой проблему, и - сколь бы велика она ни оказалась - ты добьёшься её решения.
– Разве ты не понимаешь? Это замечательная черта для правителя. Как раз то, что пригодится Двуречью. Конечно, я полагаю, что о незначительных проблемах ты позволишь позаботиться своей жене, - она нахмурилась.
– Я бы предпочла, чтобы ты посоветовался со мной, прежде чем сжигать знамя. Будет сложно, поднять его снова, не выглядя при этом глупо.
– Я не хочу поднимать его снова, - ответил Перрин.
– Потому и сжёг.
– Но почему?
Он откусил ещё ветчины, намеренно не глядя на Фэйли. Запах выдавал её интерес, почти нетерпение.
«Я не могу вести их, - думал он.
– Пока я не буду знать, что справился с волком в себе». Как это объяснить? Объяснить, что его пугало, если волк овладевал им во время боя, или когда он чего-то очень сильно желал.
Он не стал бы избавляться от волков; они уже стали частью него самого. Но что станет с его людьми, с Фэйли, если он потеряет себя в угоду тому, что сидело у него внутри?
Он снова вспомнил запертое в клетке грязное создание,
– Муж мой, - прошептала Фэйли, положив руку ему на плечо.
– Прошу тебя.
От неё исходил запах боли, заставляя сжиматься его сердце.
– Это связано с теми Белоплащниками, - ответил Перрин.
– Что? Перрин, мне казалось, я говорила…
– Это имеет отношение, - твёрдо повторил Перрин - к тому, что случилось, когда я столкнулся с ними впервые. И к тому, что начало мне открываться в предшествующие дни.
Фэйли нахмурилась.
– Я рассказывал уже, что убил двоих Белоплащников, - сказал он.
– До того как встретил тебя.
– Да.
– Устраивайся поудобнее, - предложил Перрин.
– Ты должна знать всю историю.
И он рассказал ей. Поначалу запинаясь, вскоре он обнаружил, что ему уже легче удаётся подбирать слова. Он рассказывал о Шадар Логоте и о том, как рассеялся их отряд. О том, как Эгвейн уступила ему руководство, как, наверное, впервые в жизни, ему пришлось за это взяться.
Он уже рассказывал ей о встрече с Илайасом. Она знала о Перрине многое, то, что он никогда никому не рассказывал, то, что он никогда не обсуждал даже с Илайасом. Она знала о волке. Знала, что он боялся потерять себя.
Но она не знала о чувстве, посещавшем его в битве. Не знала, что он ощутил, убивая тех Белоплащников: вкус их крови - то ли у него во рту, то ли через его связь с волками. Она не знала, насколько он был поглощён злостью, страхом и отчаянием, когда её похитили. Вот это всё он и пытался сбивчиво ей объяснить.
Он рассказал ей о безумии, обуявшем его, когда он искал её в волчьем сне. Рассказал о Ноаме и о своём страхе, что с ним может произойти то же самое. И о том, как это связано с его действиями в бою.
Фэйли слушала, молча сидя в свете свечей на вершине холма, обхватив руками колени. Её запахи ослабли. Возможно, ему бы следовало попридержать кое-что. Ни одна женщина не захочет знать, каким чудовищем становится её муж, когда убивает, не правда ли? Но сейчас, рассказывая, он хотел избавиться от своих тайн. Он устал от них.
Каждое сказанное слово снимало напряжение. Этот разговор сделал то, чего не удалось сделать целому ужину, пусть и трогательному. Рассказывая ей о своей борьбе, Перрин чувствовал, будто часть его бремени спадает с плеч.
Закончил он рассказом о Прыгуне. Он не знал, почему оставил волка напоследок. Прыгун был частью рассказанной ранее истории: о Белоплащниках, о волчьем сне. Но казалось правильным оставить Прыгуна напоследок, что он и сделал.
Закончив, он уставился на пламя одной из свечей. Две из них погасли, остальные продолжали мерцать. Этого света ему было вполне достаточно. Он с трудом вспоминал, каково это - обладать слабыми органами чувств обычных людей.