Башни земли Ад
Шрифт:
Пожалуй, среди всех посланцев лишь один не останавливался, чтобы вкусить щедрых даров. Он мчался, загоняя коней, меняя их и снова вскакивая в седло, чтобы нестись дальше, не зная устали. Лишь один раз он изменил своему обыкновению и задержался немного дольше: во дворце короля Неаполя. Обрадованный привезенной вестью монарх велел отсыпать посланцу сотню золотых. Тот вежливо принял королевский дар, тут же спросил разрешения откланяться, не задержавшись даже на пир в честь победы. К вечеру того же дня покачивающийся от усталости, серый от пыли
Бургундские рыцари, назначенные Жаном Бесстрашным для охраны принцессы, начали радостно хлопать его по плечам, выбивая клубы дорожной пыли, наперебой расспрашивая о недавнем сражении. Спешившийся оруженосец, словно медведь, окруженный сворой псов, двигался через двор, на ходу стараясь ответить на вопросы, сыплющиеся как из рога изобилия.
— Оставьте его! — послышался негромкий, но властный голос принцессы Анны.
Бургундцы отхлынули от сына Великого лесничего, и тот устремил счастливый взгляд на даму сердца.
— Мадам, поздравляю вас, мы победили, вы вдова! — Он видел, как принцесса улыбнулась, и сердце юноши заколотилось, желая взлететь туда, наверх, на галерею, опоясывающую башню, где стояла Анна. Кристоф смотрел не отрывая глаз, недоумевая, отчего подгибаются колени.
— Что с ним? — вдруг закричала ее высочество. — Он ранен?
Бургундцы со всех ног бросились к лежащему на каменных плитах юноше.
— Расступитесь, расступитесь, где раненый, — спешил к де Буасьеру лекарь наследницы венгерского престола.
— Высокочтимая синьора. — Осмотрев бесчувственного гонца, эскулап, сдвинув на нос очки, констатировал: — На нем действительно есть несколько легких ран, однако у этого юноши необычайно сильный организм. Вряд ли эти царапины доставляли ему какие-либо хлопоты. Мы имеем дело с обычной усталостью.
— Перенесите его в опочивальню, — скомандовала Анна. — И будьте осторожны.
Кристоф пришел в себя от того, что нечто влажное касается его лица. Оруженосец приоткрыл глаза.
— Не шевелитесь, — раздался совсем близко голос Анны Венгерской. — Это всего лишь вода с яблочным уксусом.
— Моя госпожа, — не веря, что его касаются руки любимой, тихо проговорил юноша. — Умоляю извинить меня за минутную слабость. Я не спал четверо суток и почти не ел.
— Вот и отдыхайте. — Принцесса отложила смоченный в уксусе платок и убрала выбившуюся прядь волос у виска.
— Я уже могу встать на ноги.
— Нет, вам еще рано. Я очень рада, что вы пришли в чувство, друг мой, но вам следует оставаться в постели как минимум до завтрашнего утра.
— Но я не могу, я должен мчать дальше, мне поручено доставить послание герцогу Жану.
— По доходящим до меня сведениям, нынче герцог движется к Турину, а значит, с каждым часом приближается сюда. Кристоф, — Анна покачала головой, — я настаиваю, чтобы вы отдохнули.
— Но как же…
— Среди доставленных вами писем я обнаружила адресованное
— Да, мессир Вольтарэ…
— Я прочитала его, и буду счастлива посвятить вас в рыцарское звание. Завтра утром слуги подготовят купальню, мой капеллан отслужит мессу, и мы совершим обряд… — Принцесса замолчала так, словно спохватилась и не дала вылететь неосторожному слову. Вместо этого она коснулась пальчиками свежего шрама на обветренной щеке юноши. — А пока вам надо отдохнуть, слышите, я требую.
— Моя госпожа, — тихо начал де Буасьер, — если позволено мне будет сказать… произнести слова благодарности, я просил бы разрешить мне открыть сердце…
— Позволяю, — улыбнулась Анна. — Вы не должны ничего от меня скрывать.
— Там, в бою и на суше, и потом, на море, я видел только вас. Вокруг были враги, множество врагов, но вы точно вели меня, моя госпожа. Мне казалось, будто я в тумане. Рублю, иду, не зная куда. Только и слышу боевой клич мессира Вольтарэ и вижу, — оруженосец замялся, боясь откровенностью оскорбить величие прекрасной дамы, — вас. Эти глаза. Это лицо, руки. — Кристоф приподнялся на локте, и сам себе не поверил, вдруг почувствовав, как губы Анны касаются его губ.
— Ваше высочество, — прошептал он.
— Тише, — она прикрыла ладонью его рот, — здесь нет высочеств.
В дверь громко постучали.
— Ваше высочество, ваше высочеству! Гонец от герцога Бургундского. Его светлость перешел Альпы. Он уже в Италии.
Всадники на стремительных, точно пущенные охотником стрелы, текинских жеребцах, осадили коней, увидев перед собой надменного мурзу в зеленой чалме и дорогом, расшитом золотом, халате.
Позади вельможи гарцевали на драгоценных арабчаках бородатые нукеры.
— Кто вы и куда направляетесь в час, когда Великий амир выступил в поход, чтобы сокрушить неверных?
— Мы выполняем повеление Тимура, — отозвался старший. — Разыскиваем опасного мятежника и смутьяна, дервиша Хасана аль Саббаха, прозванного Галаади.
— Хасана Галаади, сбежавшего из Константинополя три дня назад? Его уже поймали. — Мурза вытащил из рукава свиток. — Вот фирман с тамгой Великого амира, да продлит Аллах его дни и усладит ночи. Мне предписано направлять в Галату все мною встреченные разъезды, дабы в наискорейшем времени собранный мною отряд смог присоединиться к войску Повелителя Счастливых Созвездий.
Командир принял свиток из рук вельможи и, почтительно развернув, стал разбирать витиеватые строчки персидской скорописи.
— Возвращайтесь в Галату, — скомандовал мурза.
— Да. — Военачальник почтительно приложил фирман ко лбу, устам и сердцу и повернулся к своим людям: — Со мной останутся Ахмет и Бахтияр. Остальные могут тоже отправляться в Галату.
Нукеры покорно склонили головы, повинуясь непререкаемому тону мурзы.
— Но как же ты, почтеннейший?
— Я присоединюсь к вам через два, от силы три дня.