Башня Крови

Игнатов Михаил Павлович

Закий продолжал командовать:

— Отставить «агдже» и «тум», всем держать только «херристра питам». Наглый!

Я невольно вздрогнул, услышав свою кличку. Ничего хорошего это не сулит.

— Мне тут недавно сказали, что я сдаю, старею, начал жалеть учеников. Ничего не хочешь мне сказать по этому поводу, Наглый?

— Нет, учитель.

— Зря. Так, глядишь, и убедил бы меня, что всё это враньё. Пока же выходит, что правда, тебя уж точно жалею, раз у тебя остаётся время шляться по Академии возле женских башен. Буду теперь относиться к тебе с большим вниманием

и начну, пожалуй, прямо сейчас. Давай, Наглый, вливай как можно больше жара души в технику защиты, поглядим, на что ты способен. На счёт три я слышу и вижу идеальное выполнение. От всех! Раз, два...

Я торопливо, чувствуя, как истекает отпущенное время, зачерпнул жара души, направляя его от сердца к ладони.

— Три!

Мы хором рявкнули:

— Херристра питам!

Жара души, который я зачерпнул, словно и не было. Пальцы свело короткой судорогой, с которой я сумел справиться, а через миг над нами раскрылся голубой купол.

Закий смерил его взглядом и скривил губы:

— Честно сказать, ожидал большего, Наглый. Глава Академии писал мне, что ты должен стать одним из трёх лучших в отряде, не забыл?

Я, продолжая держать печати, процедил:

— Нет, учитель, не забыл.

— Среди них, — Закий широким жестом обвёл наш отряд, словно здесь был хоть один, кто не понял, о ком он говорит, — ты, может, и сумеешь это сделать. Но где обещанный в том же письме уровень Великого заклинателя? Наглый, это остальные могут коситься на тебя и завидовать куполу защиты на тридцать шагов шириной, но я ведь знаю правду — это ничто, убого.

Я лишь стиснул зубы. Я тоже это знал. Видел своими глазами, как мой несостоявшийся убийца накрыл этой внешней техникой немалых размеров крестьянский двор вместе с сараем, домом и хлевом.

Ирал тут же поспешил добавить своё мнение:

— Господин, не принимайте близко к сердцу. Для объёма вкладываемого жара души важна ещё и практика. Откуда ей у вас пока взяться? Всё будет, господин, нужно только время и много-много повторений.

Кто-то хохотнул в строю за моей спиной: «Аха-ха-ха, убогий». И это точно не был Домар. Он язва, но на самом деле всегда знает, где следует остановиться, чтобы не получить в зубы, не переходит грани.

Тень тут же доложила мне имя:

— Фарт.

Я лишь крепче сжал зубы. Иногда много знать — это очень плохо. Ещё и Закий из раза в раз пытается поддеть меня перед всеми, старается выделить меня и ужалить. Вот уж кого следовало назвать Ядовитой язвой. Будь проклят тот вечер, когда я потушил костёр в башне и решил, что нужно стать первым среди них.

Решил, что так будет проще, Лиал? Наслаждайся, Лиал. Впрочем, всё дело в том учителе, что застал меня в галерее. Сегодняшнее особое внимание заслуга того дня.

Закий остановил свой взгляд на мне:

— А теперь давайте на практике проверим, сколько стрел может выдержать эта техника. В добавок проверим вашу выдержку. Сегодня умирать будут только те, кто не удержит печати. Запомните это.

Стоящий слева Иртак покосился на небо. Да, солнце ещё даже не добралось до зенита. Стоять нам здесь долго. Слабейшие точно не удержат пальцы столько времени.

Свистнуло.

В купол вонзилась стрела, раскололась и брызнула во все стороны щепой. Обычная, чёрная, безо всякого там горящего синим оперения. Я дёрнул уголком губ. Мои стрелы. На меня давно уже не тратили зачарованных стрел, били обычными, если можно назвать обычными эти чудовища, в полтора раза длинней привычных мне солдатских стрел и во столько же раз толще.

Кровавые воины пускали в дело часть своей силы. Не удивлюсь, если они могут натянуть и лук, выкованный из стали целиком. Отлично помню, какой толщины носил доспехи убитый мной у Ожерелья Кровавый и как быстро и ловко он в нём двигался.

Вторая стрела. Третья.

Ирал воспользовался моментом и устроил что-то вроде повторения лекции.

— Господин, на самом деле упражнение с подвохом. Если вы продолжаете удерживать первоначальную печать, то остаётся возможность подпитать её жаром души. Попытайтесь ощутить её — словно тонкую тёплую нить, связывающую центр вашей левой ладони с куполом. Обычно эта нить располагается в пределах зрения.

Это звучало интересно. Чего у меня много, так это жара души. Утереть нос...

— Сразу замечу, что этот навык тоже в числе тех, что приходят с опытом.

Я ожёг Ирала взглядом. Сразу замечу? Сразу это сразу, а не тогда, когда твой господин уже загорелся ложной надеждой.

Ирал, не заметил моего взгляда, продолжил рассказывать:

— Ещё более сложным является навык подпитки жаром души техники, к которой печать давно убрана. Например, в начале схватки вы накрыли отряд, а затем отбивались огнём, заметив, как купол начал трескаться, захотели его подхватить и подпитать. Этот навык...

Внезапно заговорил Молак:

— Ирал.

— ... из тех, что...

— Ирал!

Тот поперхнулся очередным словом, будто был живой человек, смущённо хмыкнул:

— К-хм, да, господин, ищите, ищите нить связи.

Я смерил взглядом и его, и Молака. Скрытники. Тут и так всё понятно. Этот навык подхватывания из тех, что требуют ещё больше времени на усвоение. Сколько там хотел сказать Ирал? Годы? Судя по реакции Молака — я угадал.

Этот Закий сегодня, похоже, решил выдоить меня досуха, лишив жара души. С его точки зрения, он, вероятно, поступает верно, готовя меня к схваткам с реольцами. С моей же — нет. С реольцами я как-нибудь справлюсь и так, с тем, что уже имею. Мне нужно двигаться дальше. И не держать одну технику до тех пор, пока есть жар души вокруг сердца, а выполнить её сто, двести, тысячу раз, чтобы освоить все её тонкости.

Мне даже двухсоставные техники даются с трудом. У меня не выходит вложить в них достаточно много жара души, они иногда срываются, даже несмотря на идеальное исполнение.

Трёхсоставные же техники, вообще, не удались ни разу. Ни поток лечения «зерраум сортам зиарот», ни стена шипов «исит питар раум», которую я рискнул попробовать вчера, ни ветер шипов «херристра рафага орте». Ничего не выходит.

А ведь Вир дал мне не три года, а шесть месяцев, один из которых уже почти прошёл. Я не имею права терять ни дня впустую.