Башня на краю света
Шрифт:
— Пре-е-е-бен! — послышался внезапно визгливый голос.
Пребен вздохнул и вышел к Есперу.
— Ну чего тебе? — раздраженно спросил он.
— Расскажи, откуда берутся дети? — попросил Еспер.
— Сам прекрасно знаешь, папа и мама тебе рассказывали.
— Они все не так говорили, расскажи про аиста.
— Не собираюсь. У меня нет времени.
— Тогда я закричу.
— Кричи.
Пребен вернулся к себе и опять углубился в свои кривые. Однако в покое его оставили ненадолго. Дверь вдруг распахнулась,
— А что ты рисуешь? — заинтересовался он.
— Брысь отсюда, — отозвался Пребен.
Внезапно Еспер схватил со стола открытый флакон чернил.
— Дай сюда чернила! — воскликнул Пребен, начинавший нервничать.
— Сначала расскажи про аиста, — защищал свою добычу Еспер.
— И не подумаю.
— Тогда я вылью чернила. — Еспер сделал вид, что готов исполнить свою угрозу.
Пребен сдался. И на этот раз он вытянул короткую соломинку. Крайне недружелюбным тоном и по возможности сжато рассказал он жадно слушавшему Есперу про аиста, который хватает младенцев в Египте, несет их на север и бросает там в дымовые трубы.
— А теперь давай сюда чернила, — сказал он, окончив свое повествование.
— Пожалуйста, — кротко произнес Еспер, но, когда Пребен протянул руку, швырнул флакон ему в голову.
Чернила потекли по лицу и одежде Пребена, и он застыл словно парализованный. Но тут он услышал пронзительный хохот Еспера, и его охватило невыразимое бешенство. С ревом он схватил со стола линейку и, высоко подняв ее, бросился к Есперу. Тот в ужасе бежал.
Началась дикая погоня. Наконец Еспер был схвачен, и Пребен дал волю своей давно сдерживаемой ярости.
— Я же расскажу, я все расскажу! — вопил Еспер.
— Рассказывай сколько влезет! — Пребен мерно взмахивал линейкой.
Только потом, когда, совершенно обессиленный, Пребен отпустил наконец Еспера и сел, чтобы отдышаться, он ощутил некоторую тревогу. Он понял, что такого наказания родители Еспера ему не простят.
— Ну что ж, пора наконец браться за дело всерьез — с сегодняшнего дня начинаю заниматься, — сообщил Эрик.
— Конечно, начинай.
— Понимаешь, дальше откладывать просто нельзя, иначе из всей этой затеи вообще ничего не выйдет.
— Вот именно, вообще может ничего не выйти.
Эрик вздохнул, нехотя встал и направился к шкафу за учебником. Он долго рылся на полках.
— Что за черт, куда девались книги? — спросил он. — Ты их не видела?
— Нет, — покачала головой Тове. — Они должны на полках лежать.
— Да нет их здесь, — продолжал копаться в шкафу Эрик.
— Значит, они в гардеробе.
— С какой это стати?
— Подумаешь, а что такого?
С недоверчивым видом открыл он гардероб, переворошил его содержимое, но книг не обнаружил.
— Здесь их тоже нет, — сказал он.
— На стульях я уже смотрела,
— Ну тогда уж и не знаю, куда они могли деться, — вздохнул Эрик устало.
— Но где-то они ведь лежат!
— А лежат, так попадутся под руку рано или поздно, — оптимистично заметил Эрик. — Знаешь, самое разумное — плюнуть сейчас на это дело.
— Ты ведь не сможешь заниматься вечером?
— Какие уж тут занятия без учебников.
— Вот и я говорю.
Некоторое время они обдумывали создавшуюся ситуацию.
— Слушай, если ты все равно не можешь начать сегодня, давай достанем наш кукольный театр! Не помню уже, когда мы с ним играли последний раз.
Эрик открыл дверцу шкафа, где хранился кукольный театр. Когда он приподнял коробку с игрой, то увидел под ней пропавшие учебники. Он вынул театр из шкафа и быстро захлопнул дверцу. С какой стати он должен сообщать о своей находке?
— У тебя такой озабоченный вид, отец, — сказала фру Момберг.
— Правда? — Он поднял на нее глаза. — Не нравится мне все это.
— Что не нравится?
— Да то, что я делаю горелки из левого сырья. Я ведь не имел права его закупать. Что-что, а законы я всегда соблюдал. А теперь как вспомню об этом — прямо места себе не нахожу.
— Ты что, сомневаешься, что получишь разрешение на закупки?
— Да нет, в этом-то я не сомневаюсь.
— Ну, тогда ничего страшного. Никто тебе ничего не сделает.
— Может, ты и права, только все равно мне что-то не по себе. Если нарушение раскроется, меня так или иначе посадят.
— За такую ерунду не сажают, — возразила фру Момберг. — Тогда многих пришлось бы посадить.
— Дело в том, что не все попадаются, — заметил Момберг.
— Войдите, — сказал Пребен, услышав стук в дверь.
Вошли Аксель и Римса. Лица у них были злые.
— Еспер говорит, что ты бил его, — строго начал Аксель.
— Бил, — признался Пребен.
— Как ты мог дойти до этого?
— Он запустил мне в лицо флаконом чернил.
— Ну и что такого, это же ребенок, — возмутилась Римса. — Ты что, способен мстить ребенку?
— Он сам напрашивался, чтобы его отшлепали.
— Вот оно что! Ты напрашиваешься, это уж точно, — сказал Аксель. — Если он бросил в тебя чернила, значит, имел для этого причины.
— Тебя извиняет единственно то, что ты еще слишком молод. И не можешь осознать всю неправильность своего поступка, — добавила Римса.
— Ты ведь даже не представляешь, какую травму нанес ребенку, — взывал к совести Пребена Аксель.
— Не наносил я ему никакой травмы, — оправдывался Пребен.
— Я говорю не о физической травме, а о психической. Я не удивлюсь, если по твоей милости он всю жизнь будет таскаться с каким-нибудь комплексом.