Башня над пропастью
Шрифт:
Тензор сжал раму Зеркала руками, и оно, покачнувшись, замерло на месте. В нем появилось изображение — в точности то самое, которое Лиан видел прошлой зимой в Туркаде.
Это был мрачный пейзаж с черными тенями. Равнину, испещренную какими-то пузырьками стального цвета, пересекала глубокая расселина. Железная башня накренилась, словно собираясь упасть. На заднем плане горы, похожие на фарфоровые черепки, вонзались в небо. Маленькое красное солнце пыталось разорвать грозовые тучи, но безуспешно.
Это был Аркан — или, быть может, воспоминание Тензора тысячелетней давности. Существовал
Изображение отличалось от того, которое предстало перед Мендарком: оно было живое. Солнце и луна двигались по небу, тучи проплывали, свет усиливался.
Однако, кроме этой картинки, Тензору так ничего и не удалось извлечь из Зеркала. Он рвал на себе волосы, сердито орал на Лиана и порой даже покрикивал на своих друзей аркимов. Малиена была довольна, когда Лиан сообщил ей об этом.
Тензор так сильно стукнул кулаком по скамье, что Зеркало подскочило и опрокинулось.
— Почему оно не открывается? Почему? Почему?
— Ялкара заперла его, и есть только один ключ. Этот ключ у меня, — сказал Лиан, думая вслух.
Тензор резко повернул к нему голову с буйной гривой волос, и Лиан был потрясен, осознав, что желает аркиму успеха с Зеркалом вопреки мрачным прогнозам Малиены.
«Нет! — подумал он. — Я должен написать Сказание, но мне не нужно ему помогать. Пусть сделает это сам или совсем не делает».
— Что? — вскричал Тензор.
— Ничего, — ответил Лиан, отступая бочком. — Я ошибся. — Вдруг его схватили за горло и высоко подняли в воздух.
— Что ты сказал? — орал Тензор, изо всех сил тряся Лиана. Потом швырнул его на пол и наступил на него.
— Феламора… сказала это на Тайном Совете, — задыхаясь, объяснил Лиан. Рука у него ныла: он приземлился на локоть.
Тензор отвернулся и словно забыл о присутствии Лиана.
— Да, сказала! Что она имела в виду? — задумчиво произнес он. — Как заперла? Как? — Он принялся расхаживать по комнате. — У Феламоры Зеркало пробыло совсем недолго — во время ее борьбы с Ялкарой, причем последней хозяйкой Зеркала была не она. Значит, и заперла его не Феламора. Только Ялкара могла это сделать, а ее давно нет. Но зачем? Я часто размышлял о Ялкаре. Только один человек умел читать в ее уме.
— А что это за ключ? — спросил Лиан. — Феламора говорила, что ключ у нее.
— Кто знает? Может быть, она вырвала секрет у Ялкары? — Тензор удалился, бормоча себе что-то под нос.
Когда Тензор вернулся, Лиан сказал:
— Я слышал, что аркимы отказались от Зеркала, поскольку его было опасно использовать. — Юноша надеялся с помощью Тензора заполнить кое-какие пробелы в истории Зеркала.
— Действительно опасно, и именно я это сделал — хотя Зеркало и было моей самой ценной вещью. Я тайно привез его на Сантенар, а это было недопустимо! Запрещалось перевозить предметы из одного мира в другой.
— Почему?
— Потому что они могли преобразиться и начать представлять собой угрозу — как Флейта. И Зеркало тоже! Если бы меня тогда поймали, мне был бы конец. Затем Квинлис (он был нашим предводителем до предателя Питлиса, летописец, — я же вижу,
Взяв в руки Зеркало, он поднес его к самому лицу. Несмотря на смелые слова, Тензор явно терял уверенность. Казалось, что все было зря. Шазмак был разрушен из-за его слепой погони за Зеркалом, а теперь он обнаружил, что даже не может им пользоваться.
А между тем аркимы неустанно трудились, укрепляя Катадзу. Даже Малиена начала успокаиваться, видя, что у Тензора ничего не получается. В конце концов Лиану наскучило наблюдать за безрезультатными попытками Тензора, и он почти все время проводил, исследуя бесчисленное множество комнат Катадзы и ее башни.
Как-то раз он обнаружил очень уютную комнату на верхнем этаже Великой Башни, под самым платиновым куполом, откуда открывался вид на море. Высунувшись из окна, юноша увидел ленту из золота и ляпис-лазури, окружавшую башню, — она проходила как раз под окном его комнаты, в которой он просиживал теперь день за днем — надо было зафиксировать в дневнике произошедшее за последние недели.
Когда Лиан записал в дневнике все, что произошло с ним вплоть до настоящего момента, он занялся поисками архива Кандора, который мог сохраниться в Катадзе. Тензор не звал его, и юноша проводил в кабинете аркима все меньше и меньше времени, так что Малиена была вынуждена сделать Лиану замечание, что от него как от шпиона нет никакого толка, раз Тензор предоставлен самому себе. Лиан искал архив повсюду, но не нашел ни клочка бумаги и потому решил, что нужно прибегнуть к чьей-то помощи.
— Зачем тебе нужны бумаги Кандора? — холодно спросила Малиена.
— Сказания каронов малоизвестны, — ответил он полуправдой. — «Сказание о Распаде» — самое слабое из всех Великих Сказаний. То, что я могу тут узнать, поможет его улучшить.
Малиена пристально смотрела ему в глаза, и в конце концов он отвел взгляд.
— Ты чего-то недоговариваешь, летописец. Назови настоящую причину, и тогда, возможно, я тебе помогу.
— Это и есть настоящая причина, — упорствовал Лиан, но зеленовато-серые глаза видели его насквозь.
— Я знаю тебя, летописец. Ты не все мне сказал.
И ему пришлось поведать о таинственной гибели девушки-калеки после возникновения Непреодолимой Преграды, о том, что рассказал ему в Шазмаке Тензор, и показать украденное письмо Кандора, адресованное Рульку.
Малиена слушала внимательно, понюхала бумагу и даже попробовала на язык.
— Похоже, оно подлинное. Как это Мендарк позволил тебе оставить у себя такой важный документ?
— Э-э… — Лиану было стыдно сознаться в воровстве. — Когда я вернулся из Туркадской крепости, он был так рассержен, что у меня не было возможности сообщить ему о письме. Он не захотел видеть меня до Тайного Совета, а потом… «Потом» не было.