Башня Рассвета
Шрифт:
Через минуту он потерял сознание. Оставив себя, свободно падающего в это место. Эту яму.
На дно.
Пустующий ад под подножьем горы.
Там, где все было заперто и похоронено. Там, где все это пустило корни.
Пустой фундамент, заминированный и разломанный на части, разрушенный под ноль, осталась только эта яма.
Ничто.
Ничто.
Ничто.
Бесполезное ничто.
Сначала он увидел своего отца. Свою мать и брата, и этот постоянный холод гор. Увидел лестницу, покрытую льдом и снегом, окрашенную кровью.
Селену в безопасности.
Он отправил женщину, которую он любил, в безопасное место, убивать. Отправил ее в Вендалин, думая, что это лучше, чем Адарлан. Убить королевскую семью.
Его отец вышел из темноты, отражение человека, которым он мог стать, мог быть таким однажды. Черты лица его отца выражали отвращение и разочарование, когда он увидел его, сына, которым он мог бы быть.
Цена, которую просил отец… он считал это тюремным заключением.
Но, возможно, это был шанс выбраться на свободу — спасение своего бесполезного, своенравного сына от зла, которое, как он, вероятно, предполагал, вот-вот развяжется.
Он нарушил свое обещание отцу.
Он ненавидел его, но все же его отец — этот отвратительный, ничтожный ублюдок — выполнил свое условие сделки.
А он… он не сделал этого.
Клятвопреступник. Предатель.
Все, что он сделал, Аэлина пришла и разломала на маленькие кусочки. Начиная с его чести.
Она, с ее плавностью, с мрачностью, в которой она обитала… Он нарушил все клятвы, данные ей. Сломал все, чем он был для нее.
Он мог видеть ее, в темноте.
Золотые волосы, эти бирюзовые глаза, которые были последним ключом к разгадке, последним кусочком пазла.
Лжец. Убийца. Вор.
Она покосилась на солнце из-под шезлонга на балконе тех покоев, которые она занимала во дворце, книга лежала на ее коленях. Наклонив голову в сторону, она посмотрела на него с этой ленивой полуухмылкой. Кошка, которую отвлекли от ее отдыха.
Он ненавидел ее.
Он ненавидел это лицо, веселье и резкость на нем. Жесткость и порочность, которые могли бы разорвать кого-нибудь в клочья без единого слова — одним только взглядом. Только биением тишины.
Ей нравились такие вещи. Она наслаждалась ими.
И он был так околдован ею, этой женщиной, которая была живым пламенем. Он был готов оставить все позади. Честь. Клятвы, которые он дал.
Ради этой надменной, развязной, самодовольной женщины он разрушил часть себя.
И после этого она ушла, как будто он был сломанной игрушкой.
Прямо в объятия этого принца Фэ, который появился из темноты. Который подошел к этому шезлонгу на балконе и сел на него.
Ее полуухмылка изменилась. Ее глаза заискрились.
Со смертельным, хищным интересом она сосредоточилась на принце. Казалось, она засияла ярче. Стала более осознанной. Более сконцентрированной. Более…живой.
Огонь и лед. Конец и начало.
Они не прикасались
Они только сидела на этом кресле, между ними завязался негласный разговор. Как будто они наконец-то нашли отражение самих себя в мире.
Он ненавидел их.
Он ненавидел их за эту легкость, эту энергию, это чувство завершенности.
Она разрушила его, разрушила его жизнь, и затем отправилась прямо к этому принцу, как будто она переходила из одной комнаты в другую.
И когда это все пошло к черту, когда он отвернулся от всего, что он знал, когда он солгал тому, кто больше всего придавал значение ее секретам, она не была здесь, чтобы сражаться. Помочь.
Она вернулась только через несколько месяцев и бросила это ему в лицо.
Его бесполезность. Его никчемность.
«Ты напомнил мне о том, каким должен быть мир. Каким может быть мир».
Вранье. Слова девушки, которая была благодарна ему за то, что он предложил ей свободу, за то, что он толкал и толкал ее, пока она снова не закричала на этот мир.
Девушки, которая прекратила существовать в ту ночь, когда они обнаружили тело в кровати.
Когда она расцарапала его лицо.
Когда она попыталась всадить кинжал в его сердце.
Хищник, которого он видел в этих глазах… он был спущен с поводка.
Не было никаких препятствий, которые могли бы сдержать ее. И слова, такие как честь, долг и доверие, они исчезли.
Она распотрошила того куртизана в туннелях. Она позволила человеческому телу упасть, закрыла свои глаза, и выглядела точно так же, как в том порыве страсти. И когда она снова открыла глаза…
Убийца. Лжец. Вор.
Она все еще сидела на шезлонге, принц Фэ рядом с ней, они оба наблюдали за этой сценой в туннеле, как будто они были зрителями в спорте.
Наблюдали, как Арчер Финн резко падает на камни, кровь разливается вокруг него, лицо напряжено от шока и боли. Наблюдали за Шаолом, которые стоял здесь, не имея возможности двигаться или говорить, как будто она дышала этой смертью перед собой, местью.
Когда Селена Сардотин закончила, он полностью разбился.
Он все еще пытался защитить ее. Вытащить ее из всего этого. Искупить.
Ты всегда будешь моим врагом.
Она прокричала эти слова с яростью десяти лет.
И она имела в виду именно это. Имела это в виду, как и любой ребенок, который потерялся и пострадал от рук Адарлана.
Как и Ирэн.
Сад появился в другом углу темноты. Сад и коттедж, мать и смеющийся ребенок.
Ирэн.
Вещи, которые он не видел, появлялись. Человек, которого он не ожидал найти.
Здесь, в темноте… вот она.
И даже здесь он провалился. Поступил неправильно и с ней, и с Несрин.
Он должен был ждать, должен был уважать их обоих достаточно для того, чтобы закончить с одной и начать с другой, но он предположил, что и в этом тоже облажался.