Башня Рассвета
Шрифт:
Она опиралась на мебель, пока проходила, чтобы удержаться в вертикальном положении. Расстояние до двери казалось бесконечным.
— Ирэн.
Она едва стояла у двери, но остановилась и оглянулась:
— Увидимся на уроке завтра. Где ты хочешь, чтобы я тебя встретила?
За пять часов муки лорд не сломался.
Возможно, только поэтому она отказалась от обеда. Она боялась начать видеть в нём кого-то другого. Не монстра, который служил королю.
— Я встречу тебя в главном дворе на рассвете.
Она собрала силы,
Шаол молча смотрел ей вслед.
Пять часов мук. И не просто физической боли.
Она почувствовала, когда тьма изменилась, что он тоже видел те видения.
Иногда появлялись воспоминания, но девушка не смогла их разглядеть. Они оба их чувствовали. Кошмары.
Но он не просил её остановиться.
И часть Ирэн задумалась, когда она шла по дворцу, что, возможно, Шаол не просил её остановиться не только потому, что он научился терпеть боль, но и потому, что он чувствовал, что заслужил это.
* * *
Всё болело.
Шаол не позволил себе думать о том, что видел. Эти проблески воспоминаний, когда боль разбивала его на части снова и снова. Что… и кого он видел. Тело на кровати. Ошейник на горле. Голова, катящаяся по мрамору.
Он не мог убежать от этого, пока Ирэн работала.
Боль разрывала его на куски, он вновь и вновь видел ужасные картины.
Он кричал.
Девушка остановилась только тогда, когда у неё закончились силы держаться и она сползла на пол.
Осталась пустота.
Она всё еще не хотела тратить на него минуты своего свободного времени и Шаол её не винил. Да и это не имело значения. Хотя, напомнил он себе, она попросила его помочь завтра.
Каким бы то ни было образом.
Шаол поел, продолжая сидеть там, где Ирэн оставила его, всё еще только в нижнем белье. Каджа, похоже, не замечала или не переживала на этот счёт. А он слишком устал, чтобы беспокоиться о скромности.
Аэлина, вероятно, посмеялась бы, если бы увидела его сейчас. Человек, который выскочил из её комнаты от смущения после того, как она сказала, что у неё тогда были «те самые» дни. Теперь он сидит в этой комнате, практически голый, и совсем не заморачивается по этому поводу.
* * *
Несрин вернулась перед закатом. Волосы растрепались от ветра, щеки покраснели. Один взгляд на её улыбку сказал ему достаточно. По крайней мере, она успешно поговорила с Сартаком. Возможно, ей удастся сделать то, что казалось, он сам не смог: уговорить кагана отправить армию и вернуться домой.
Сегодня он собирался поговорить с каганом — об угрозе, о которой напомнила атака прошлой ночью. Он уже запланировал эту встречу, и было поздно её отменять.
Он едва слушал Несрин, когда она прошептала о возможном сочувствии к Сартаку. Она рассказала о полёте на ракине.
Шаол
Но ему удалось отдать приказ — «Иди на охоту, Несрин».
Если бы один из Валгов действительно прибыл в Антику, время не служило им союзником. Каждый шаг может стоять победы Эравана. И если они преследуют Ирэн, либо из-за чтения о Валгах, либо из-за исцеления Правой Руки Короля Адарлана… Он не доверял никому здесь достаточно, чтобы поручить это задание. Никому, кроме Несрин.
Несрин просто кивнула. Поняла, почему он практически выплюнул этот приказ — ему было сложно позволить ей рисковать своей жизнью, охотится на что-то столь опасное.
Но она делала это раньше в Рафтхоле. И девушка напомнила ему об этом.
Сон манил, превратив его тело в чужое и тяжёлое, но ему удалось сказать последнюю просьбу — он попросил её быть осторожной.
Шаол не сопротивлялся, когда она помогла ему сесть на инвалидное кресло, а затем повезла его в комнату. Он попытался и не смог подняться на кровать, и только смутно помнил, как Каджа помогла.
Ирэн никогда не делала так. Она не помогала, если он мог сделать это сам.
Он задавался вопросом, почему именно.
Несрин сказала, что уходит. Он задумался, слышали ли слуги, как из-за двери её комнаты прозвучал звук точения лезвий.
Он уснул прежде, чем девушка ушла из комнаты. Часы в гостиной пробили семь.
* * *
В тот вечер никто не обращал на Несрин внимания. Даже когда она надела свои боевые ножи, меч, лук и колчан со стрелами, а потом проскользнула на улицы города.
Даже жена кагана.
Когда Несрин шла по каменному саду, возле дворца, она заметила фигуру.
В мгновение ока она схватила нож.
Одетая в белые шелка и с распущенными тёмными волосами, Великая Императрица гуляла, молчаливая и грустная, как привидение. Только лунный свет и тени заполняли пространство. Она шла одна и незаметно, простое платье шлейфом тянулось за ней, словно фантомный ветер.
Белый цвет горя — цвет траура.
Лицо Великой Императрицы не было накрашено, кожа была бледнее, нежели у её детей. Никакой жизни или радости не притаилось в её чертах. Ничего.
Несрин задержалась в тени столба, наблюдая, как женщина уходит дальше, как будто блуждает по дорожкам среди снегов. Или, может быть, среди какого-то пустого личного ада.
Несрин задумалась, была ли она похожа на женщину в первый месяцы после смерти её матери. Интересно, была ли пища золой на языке Императрицы, и сон был одновременно полным кошмаров и долгожданным.
Только когда жена кагана исчезла за большим валуном, Несрин продолжила идти. Но сейчас каждый шаг давался немного труднее.